Глава 5. В войне не бывает второго приза для проигравших

За 10 месяцев до описываемых событий. Сентябрь 1903 по дороге из Москвы в Читу.

Великий князь Александр Михайлович ещё раз пробежал по последним строчкам только что прочитанной книги и закрыл глаза. Нда… “Трудно быть Богом!”… пробормотал он про себя, переживая прочитанное и решительно взялся за следующий томик, распечатанный на великолепной бумаге прекрасным шрифтом, но совершенно жутким алфавитом – без “ятей” и “эров” – приспособиться к которому князь смог только через месяц полного погружения, в ходе которого прочёл столько книг, сколько не читал со времен учебы в кадетском корпусе.

Сама книжка князю не понравилась. Слишком уж скабрезно и натуралистично она описывала феодальное общество, частью которого считал себя сам князь, слишком много неприятных аналогий и совпадений можно было усмотреть в книге и в великосветской тусовке начала ХХ века.

Однако Стругацкие были просто необходима, чтобы понять логику мышления потомков, без которой предложения и планы Сценариста казались князю дикими и невместными.

“Там, где торжествует серость, к власти всегда приходят чёрные.”, – прошептал князь и с горечью понимая, что серый – это как раз он и все те, кого он сам считал цветом и сливками высшего света. Пальцы скользнули по закладкам и наугад открыли страницу:

“Они были пассивны, жадны и невероятно, фантастически эгоистичны. Психологически почти все они были рабами – рабами веры, рабами себе подобных, рабами страстишек, рабами корыстолюбия. И если волею судеб кто-нибудь из них рождался или становился господином, он не знал, что делать со своей свободой. Он снова торопился стать рабом – рабом богатства, рабом противоестественных излишеств, рабом распущенных друзей, рабом своих рабов. Огромное большинство из них ни в чем не было виновато. Они были слишком пассивны и слишком невежественны. Рабство их зиждилось на пассивности и невежественности, а пассивность и невежество вновь и вновь порождали рабство…

Протоплазма, думал Румата. Просто жрущая и размножающаяся протоплазма.”

Князь скрипнул зубами и нащупал другую закладку

“– Ух ты! – сказал кузнец. – И серых, значит, тоже… Ну и Орден! Серых перебили – это, само собой, хорошо. Но вот насчёт нас, благородный дон, как вы полагаете? Приспособимся, а? Под Орденом-то, а?

– Отчего же? – сказал Румата. – Ордену тоже пить-есть надо. Приспособитесь.

Кузнец оживился.

– И я так полагаю, что приспособимся. Я полагаю, главное – никого не трогай, и тебя не тронут, а?

Румата покачал головой.

– Ну нет, – сказал он. – Кто не трогает, тех больше всего и режут.”

Нда, – пробормотал Александр Михайлович кивнул в такт прочитанному – либо “се ля ви”, либо се ля вас… Следующая закладка:

“Никакое государство не может развиваться без науки – его уничтожают соседи. Без искусств и общей культуры государство теряет способность к самокритике, принимается поощрять ошибочные тенденции, начинает ежесекундно порождать лицемеров и подонков, развивает в гражданах потребительство и самонадеянность и в конце концов опять-таки становится жертвой более благоразумных соседей.”

Да уж, в благоразумии соседей князь не сомневался. Он, в силу своего положения был посвящён в недокументированные планы друзей по масонским забавам и теперь прекрасно понимал, на что направлены усилия “небратьев” из тайного ордена, которые высмеивали всё отечественное и предлагали пользоваться всем готовым, изобретенным на “благословенном Западе”.

Другая – непонятная и – с точки зрения князя – часть натуры человека ХХI века – это какое то маниакальное стремление уменьшить людские потери, которое удивительным образом сочетается с предлагаемыми им жёсткими и циничными методами ведения необъявленной войны против англосаксонской элиты, которые русские офицеры начала ХХ века посчитали бы недостойными и неприличными.

– Джентльмены чистоплюйством не страдают, убивая беззащитных и безоружных оптом и в розницу, не брезгуя ни концлагерями, ни “чёрным пиаром”, обвиняя при этом жертву в том, в чём они виновны сами, – буквально взорвался Сценарист при первой же попытке указать ему на это. – “Джентльмены” постоянно навязывают другим некие правила и ограничения, сами прекрасно игнорируя и то и другое.