– Николай Михайлович, голубчик, – кавалерист покривился и махнул рукой, – вы бы знали какой сейчас бардак в столице! Никто ничего не решает. Все сидят как мыши под веником. Так что сам пошёл в военное ведомство и выправил направление на Дальний Восток… стыдно сказать – за взятку.

– Ну это вы, то есть Ваша школа, а добровольцев где набрали?

– По дороге пристали! Из тех полков, которые никак не могут до фронта добраться. Вы не поверите, голубчик! По всему Транссибу разбросаны эшелоны с частями, которые уже три месяца в чистом поле бивуаками живут. Железная дорога стоит колом – забастовки, диверсии… Все разъезды забиты составами с воинским имуществом. Воровство и бандитизм. Снаряжение прямо из вагонов тащут. Охрану или подкупают, или убивают. Жуть! До Ачинска мы кое-как добрались, а дальше – всё… Ну я и решил, чем по полустанкам мыкаться, лучше своим ходом… А как двинулись в вашу сторону, вот тут к нам добровольцы и потянулись. Согласны рядовыми, – говорят, – лишь бы быстрее на фронт, а то нет мочи больше лицезреть этот тыловой бардак, да ещё в нём участвовать!

– Так вроде как дезертирство получается, Алексей Алексеевич!

– Нет, голубчик, дезертирство, это когда с фронта в тыл, а тут – всё совсем наоборот. Красноярск нам пришлось обходить – там анархия и открытый мятеж. А в Канске, слава те Господи, нас уже Второв встретил и всё организовал. Так что оттуда до вас ехали с ветерком. Кстати, вам от нашего иркутского “Минина” гостинец, – Брусилов лукаво подмигнул и потащил князя к разгружаемым ящикам.

– Алексей Алексеевич! Вот это всем гостинцам гостинец! И не только мне! А уж какой это сюрприз нашему знакомцу – генералу Куроки! Ах, Николай Александрович, человек ты наш родной! Сделал-таки! Получилось! – приговаривал князь, перебирая содержимое ящика…

Перед генералами в заводской смазке лежал ротный миномёт, отдалённо напоминающий знаменитый Granatenwerfer 36, описание которого они со Второвым взяли приступом у сценариста еще во время совместного визита в Иркутск и Читу, скопировав с компьютера всю имеющуюся там информацию, включая тактику применения.

– Ну и как он, Алексей Алексеевич? Не могу поверить, что не попробовали!

– А как же, Николай Михайлович! Что же я вам, кота в мешке привёз? Проверили конечно, а постреляв, задержались у Николая Александровича на три дня, чтобы личный состав ознакомился с этим новым инструментом и научился с ним управляться. Жуть эта машинка наводит преизряднейшую. Готов биться об заклад, что её появление на фронте полностью изменит полевую тактику. Кто изобретатель сего орудия? Хотел бы пожать его руку.

– Успеете, Алексей Алексеевич. Автор сей конструкции – капитан Гобято, командир батареи 4-й Восточно-Сибирской стрелковой артиллерийской бригады. Воюет в Порт-Артуре… Хотя это… кхм… слегка усовершенствованное его изобретение… Но автор – точно он! Сколько у вас таких гостинцев?

– С собой – шесть и по две сотне выстрелов на каждый. Ствол на 47 мм. Под боеприпас подходит корпус от стандартного снаряда к пушке Гочкиса. Неугомонный Николай Александрович обещает к концу месяца выпускать по миномёту и тысячу выстрелов к ним ежедневно. Если, конечно, не считать вот это изделие, – и Брусилов протянул князю мину с красным ободком и надписью OC – oleoresin capsicum – экстракт красного испанского кайенского перца.

Брусилов и его отряд подошёл как нельзя кстати. Спецбатальон князя находился уже на крайней стадии истощения. Месяц бесконечных ночных марш-бросков по степям и сопкам Забайкалья, постоянные огневые стычки и обстрелы вымотали людей и морально и физически, притупили чувство опасности. Начались ошибки и потери. И хотя погибших было немного – сказывалась хорошая работа сапёров, построивших качественные укрытия, но ранены или контужены были практически все.

Перед продвижением вперёд основных сил японская артиллерия теперь вдумчиво обрабатывала любые подозрительные участки местности, а кавалерия прочёсывала частым гребнем все окрестности в полосе движения оккупационной армии. Батальон всё больше жался к бронепоезду, который, отползая на Запад, огнём своих трёхдюймовок отгонял противника на безопасное для бойцов расстояние.

Огрызаясь и безобразничая на коммуникациях врага, батальон специального назначения уходил за реку Ингоду, на берегах которой был готов дать генеральное сражение.

В это время снайперы и артиллеристы Александра Михайловича занимали блокгаузы на Большом Хингане как раз в том месте, где русским инженером Н. Н. Бочаровым был построен трехъярусный серпантин по склону хребта, называемый с тех пор “Петля Бочарова”.

Оригинальное и красивое сооружение князь сейчас рассматривал исключительно с военной точки зрения – как подходящее место для обороны, где неподвижные, но хорошо укрепленные блокгуазы идеально дополнялись подвижной огневой точкой – бронепоездом, который мог, не прекращая огня, маневрировать по обширной территории, а в случае опасности – укрыться в тоннель или в складках местности.