– Ты откуда… как ты выбрался? Они же… ты лежал без дыхания, я видела! – она с ужасом обнаружила, что снова плачет. Теперь от облегчения.

– Тихо-тихо, все хорошо, – прошептал напарник, обняв ее в ответ. – Я три месяца уже жду… и все равно опоздал… ты зачем себя порезала, дурочка?

Мышка всхлипнула. А потом осознала, что именно он только что сказал.

– Три месяца?.. Что значит: три месяца?

Мысль о том, что она все это время провалялась без сознания, заставила похолодеть. Да у нее бы пролежни по всему телу уже были! Отстранившись от напарника, Мышка оглядела себя и только сейчас поняла, что она до сих пор облачена в ничего не скрывающую полупрозрачную ткань.

Наскоро сотворив на себе некое подобие плаща, Мышка посмотрела на напарника.

– О чем ты говоришь? И где тот извращенец, который хотел меня того…

– Он отдыхает… – ничего не выражающим голосом ответил Сокол. – А три месяца… в общем, «эти» опять сбежали в другой мир. Здесь их больше нет.

– Что?

Напарник встал и помог подняться Мышке. Легонько провел по ее все еще кровоточащей щеке.

– Надо тебя вылечить… ты истекаешь кровью.

– Подожди! – она вцепилась в его плечи. – Объясни, что происходит.

Сокол виновато посмотрел на нее. А потом объяснил.

– Если бы эта дура не бросилась на меня… но я сам тогда только очнулся… – оправдывающийся напарник выглядел забавно: скрипучий голос, грим, делающий из него шзарца, шрамы и сверкающие бельма глаз сводили все его старания на нет. Он все равно выглядел страшно.

– То есть, мы опять провалились… и я валялась без сознания три месяца?

Сокол поморщился.

– Нет. Три месяца здесь жил только я.

Мышка сощурилась.

– О чем ты? – спросила она.

– Мышка… тебе нужна помощь, ты истекаешь кровью…