Путь его лежал в лавку аптекаря, где можно было достать настойку из листьев шираа – подземного растения с темно-фиолетовыми стеблями и желтыми цветками, светящимися в темноте. Многие шзарцы использовали эту настойку чтобы избавиться от похмелья, но беловолосому это средство было необходимо чтобы не умереть. Уходя, Джон видел, что незнакомец еле дышит, и даже если Мелисса не загрызет его, сдавшись своей хищной натуре, ему недолго осталось.
Денег было не так уж много, но Джон почему-то не жалел, что ему подвернулся этот несчастный. Может быть, от того, что он был похож на человека? Судя по шрамам возле глаз, его здорово потрепало. Может, он такой же скиталец, как и Джон?
Возможно.
Настойка обошлась в целое состояние – пора им с Мелиссой заняться делом и ограбить еще какого-нибудь шзарца-толстосума: если раньше, до третьей или четвертой смерти, они пытались жить честно, то теперь, спустя множество жизней и почти сотню лет, быть честным более не было смысла. Их главная задача – умереть правильно. А правильно жить их никто не проклинал.
Чего уж говорить, когда они с Мелиссой перестали беспокоиться по поводу закона, жить стало легче. Хотя бы до того времени, пока их не настигал Патруль.
Патруль… вот уже тринадцать лет Джон каждый день просыпался с мыслью, что сегодня их найдут те, чья цель – развоплотить тех, кто, пусть и не по своей воле, оказался в чужом мире. Честное слово, если бы с этими ребятами можно было бы договориться, Джон и Мелисса давно бы это сделали. Но единственный раз… первый раз, когда им довелось поговорить со своими преследователями, показал, что работа Патруля – лишать таких, как Мелисса и Джон, права на жизнь.
А они все еще хотели прожить хотя бы одну жизнь. Вместе. Как муж и жена, а не как зверь и человек.
Дальнейшее свое общение с охотниками на попаданцев Мелисса и Джон старались свести к минимуму. Пока что им удавалось вовремя покончить с собой, сбегая от вездесущих патрульных в другой мир.
Чертов Патруль… именно он не давал Джону и Мелиссе умереть правильно, от старости. Но, кажется, в этот раз охотники потеряли след.
Тринадцать лет прошло, как-никак!
На Эш опустилась ночь, и город окончательно ожил: заиграли огнями разноцветные витрины магазинов, где-то со стороны главной площади, откуда Джон «украл» чужака, раздавались звуки местного подобия музыки: гулкие, даже томные удары в медные гонги и нежные духовые рожки вкупе со странным инструментом, напоминающим варган. Здесь не умели танцевать. Зато любили слушать. Музыка, когда-то показавшаяся Джону первобытной, а затем и заунывной, сейчас могла его заворожить. Чего уж таить, он частенько приходил на главную площадь, чтобы насладиться странным пронзительным звучанием. Чтобы вспомнить, что он не дома.
Хотя, он никогда не забывал, что он не дома.
Дома и он, и Мелисса будут людьми.
Вернувшись, он застал жену возле лежака. Черная кошка лежала в ногах у бесчувственного незнакомца и глухо рычала.
– Я рад, что ты держишь себя в руках, – похвалил ее Джон, ласково потрепав по загривку. – Сейчас мы приведем его в себя…
Он откупорил пузырек с настойкой листьев шираа и влил беловолосому в рот. Теперь оставалось только ждать, когда лекарство подействует.
Джон устроился на полу рядом с Мелиссой и приготовился к долгому ожиданию.
Возможно, стоило заняться делом: например, приготовить обед или подмести полы, но Джон, честно говоря, не хотел. Впервые за много лет он встретил человека, с которым можно было бы поговорить о нелегкой доле чужака в мире Шзар. Сейчас только этот будущий собеседник очнется… Мелисса еще немного порычала, но вскоре успокоилась и положила свою голову ему на колени. То, что его кошка не открывает живот и не расслабляется, время от времени нервно подергивая хвостом, должно было насторожить Джона.
Но не насторожило.
Незнакомец открыл глаза, когда ночь миновала экватор, и на востоке стало чуть светлей. До предрассветных сумерек оставалось два с половиной часа, и шум за окном говорил о том, что шзарцы торопятся жить.