33. Базовый. Кукла

Разбудили заводским гудком.

В столовой сидели умытые базовые, с аккуратными бородами, в синих спортивных штанах. Все одного роста, одной комплекции, похожие друг на друга, как грибы. Молча ели протеиновую кашу.

Вошёл вчерашний с рацией, сказал: снимаем пять дней, потом выходной, потом снова пять. Восемь недель, может, больше. Кто не потянет, поедет обратно.

1317 спросил: можно в город? Человек с рацией посмотрел на него пристально, как будто записывал на видео.

– Тебе объяснили. По белой линии. Линия заканчивается у дверей цеха. Наружу выходят те, кто отработал контракт.

Такие, как Воробей.

Вдоль коридора висели плакаты Morgenshtern разных сезонов. 1317 смотрел по сторонам, искал среди male-контейнеров Воробья, но не находил, и даже никого похожего на Воробья не видел. У всех контейнеров выдавались вперёд тяжёлые подбородки, жесткощёкие головы сидели на толстых шеях борцов. У Воробья были острые пацанские скулы и большой красный рот, а во рту – длинный розовый язык. Он облизывал губы, когда говорил, быстро и мокро.

В павильоне знакомо пахло – краской, деревом, сваркой, изоляцией, машинным маслом, ацетоном. У стены стояла средних размеров яхта, а в центре ещё одна выгороженная комната, с большой кроватью, и вокруг кровати – светильники, камеры, стойки с микрофонами.

Ему выдали другую одежду: зелёное трико с отверстием в паху, спереди и сзади, и балаклаву с вырезами для рта и глаз. Изнутри к балаклаве крепились клеммы, от них тянулся длинный гибкий шлейф в компьютер. Материал трико на ощупь напоминал резину, туго тянулся во все стороны, обволакивал и сжимал тело.

Парень с рацией сказал ему: посиди пока. 1317 сел в кресло с высокой спинкой, позолоченное по краям, в деревянных резных завитушках. Провёл пальцем по подлокотнику, на подушечке маленькой серой подковой собралась пыль. Появлялись ещё люди, гражданская в пижамных штанах подходила вплотную, рассматривала, трогала за голову, трепала щеку под балаклавой, улыбалась.

Наконец начали. Его поставили в центр комнаты, командовали ему: стой так, смотри туда, подними руку, теперь иди. Будь естественным, не придумывай ничего, оставайся как есть. Он и был как есть, пустой и послушный. Люди вокруг казались довольными.

Принесли подменное тело – куклу с датчиками, макет бесполого существа в рост, сделанный из чёрного и шершавого материала. От куклы не отражался свет: странно тёплая заглушка в пространстве, контур человека, ком галлюциногенной глины.

Пришёл техник в сером комбинезоне, раскрыл потёртый чемоданчик: внутри лежали в гнёздах контакт-комплекты – вагины, пенисы, рты, анусы – такие же зелёные, как трико. Техник достал зелёный картридж-вагину, установил со щелчком в подменное тело между ног. Вкачал в картридж из шприца-маслёнки густой прозрачный лубрикант.

Ассистент протянул 1317 стакан горячего апельсинового сока.

Армейский амфетамин делал сок солёным на вкус и одновременно горчил на губах. Подействовало через десять минут – член поднялся из отверстия в трико, челюсти начали сжиматься, 1317 покусывал себе губы и щёки изнутри.

Сцену снимали час. В перерыве техник в синих перчатках заменил контакт-комплект, накачал новым лубрикантом. Другой техник открыл силиконовую голову куклы, потыкал внутри щупом омметра. На экране плейбэка крутился пробный нейромонтаж: женщина, похожая на эту, в пижаме, сидела у него на лице и двигала тазом вперёд-назад. Потом она перемещалась ниже и седлала его член, а он облизывал её розовую кожу – был виден его язык и натянутый поверх зелёного скин, незнакомое лицо с мужественным двойным подбородком, загар, татуировка пронзённого кинжалом сердца на запястье. Нейропроекция была наброшена примерно, вчерне: из-под женщины то и дело выползала чёрная непроницаемая основа подменного тела.

Прошёл ещё час. 1317 сидел в высоком позолоченном кресле. Член тяжело свисал в вырезе трико. Снова явился техник, долго рассказывал женщине в пижаме про неисправные световые приборы, перегоревшие трансформаторы. Амфетамин отпускал, женщина нудно и яростно выговаривала технику, техник оправдывался, потом позвали парня с рацией. Парень послушал, громко крикнул в павильон: на сегодня всё, отдыхать до завтра.