— Ну что ж, раз так, делать нечего. Да свершится воля богов. Неси нас, Белолобый, в Темную землю.

К вечеру они достигли скалистого кряжа. Мамонты с трудом взобрались почти на самый верх… и легли на камни, не дойдя ста сажен до вершины. В лицо путникам подул теплый ветер.

— Лето там, что ли, в этой гиблой земле? — сказала Хреса.

С запада приближалось гуганское войско. Два десятка боевых мамонтов уже выбрались на плато и бежали по снежной равнине — резвые, полные сил. А за ними следом лезли снизу все новые и новые, в тусклой броне, с бивнями, окованными железом.

Беглецы спешились и пошли к вершине кряжа.

— Прощай, Белолобый! — сказала Эйле. — Прощай, Мама! Рядом с вами любые слова будут ложью. Прощайте.

Мамонты лежали неподвижно, закрыв глаза. Обернувшись, Орми посмотрел на них в последний раз, и ему показалось, что оба зверя мертвы. И было бы это немудрено, потому что столько дней они бежали по горам без пищи и отдыха, не щадя сил ради спасения своих седоков. Но Орми так и не узнал, действительно ли умерли мамонты или просто заснули… хотя кто же спит в миле от надвигающегося войска.

Орми посмотрел вперед. Он понял, что через несколько шагов глазам его откроется страшная долина Иггир. Барг опередил своих спутников и первым заглянул за перевал. Остальные невольно замерли, ожидая, что будет. Барг продолжал идти, не оглядываясь. Вот он стоит на вершине кряжа… Пошел вниз…

— Эй! — услышали они его голос. — Не бойтесь! Никого тут нет! Обычная долина. Зря только перетрусили, разрази меня Улле!

Воздух впереди задрожал, как над костром. Потом все произошло мгновенно, так что Орми даже не успел сообразить, в чем дело.

Барг прыгнул на них из-за гребня. Это был невиданный прыжок: с места на десять сажен. Уже в воздухе он повернулся к ним лицом. Он летел, растопырив руки, а лицо его искажалось. У Орми не было времени разглядывать его, да и остальные потом не могли толком вспомнить подробностей преображения Барга. Орми заметил лишь, что лицо его все как-то округлилось, и глаза стали круглыми, и рот — как черная яма. Борода и усы исчезли… И он начал уменьшаться уже в полете.

Никто не знал и не понимал еще, что случилось. Но не нужно было большой мудрости, чтобы догадаться: то, что летит на них, — уже не Барг. Существо из иного мира, страшный, жестокий враг.

Кулу выстрелил первым, за ним — Аги и Орми. Пули пробили чудовище насквозь. То, что мгновение назад было Баргом, приземлилось в одном шаге от Хресы. Бросилось на нее, обхватило короткими толстыми лапами, вытянуло шею, растянуло круглую пасть и проглотило, сжевало несчастную женщину, с головы и до самых башмаков. При этом оно все уменьшалось и уменьшалось.

Эйле и Аш выстрелили в чудовище в упор. Кулу, Орми и Аги рубили его мечами. Оно было вязким, как глина, и бескровным. Чудовище попыталось броситься на Орми, но поздно: лапы его стали совсем короткими, и страшная тварь упала на снег, слабо вздрагивая под ударами… Вот она стала похожа на червяка с тяжелой головой и зачатками лап… и продолжала съеживаться… и наконец совсем исчезла, растаяла, сгинула бесследно.

Оставшиеся в живых люди застыли, потрясенные и охваченные ужасом. Но наступающие гуганяне не дали им опомниться. Пули ударились о камни у их ног. Они услышали хриплые крики врагов:

— Эй, вы! Вперед! Что встали? Шагайте, шагайте вниз, в Темную землю! Улле вас заждался!

— Пойдем, — сказал Элгар. — Не бойтесь. Барг и Хреса погибли не зря. Теперь мы знаем, что там, за перевалом, нужно держать язык за зубами и не произносить вслух имя Хозяина этой земли. Пойдем.

Они поднялись на гребень, отупевшие и подавленные, и вслед за Элгаром спустились на два десятка шагов по каменистому склону.