14. Мы отказываемся от бинарной концепции гендерной идентичности. Мы больше не считаем, что человек идентифицируется лишь по внешним врожденным признакам. В обществе становится все более приемлемым стремление выявить собственную идентичность. Необязательно ограничивать себя внешними признаками.
15. Нас все больше заботит влияние всего человечества на природу и климат. За свою историю мы привыкли обращаться с Землей как с вещью, а не как с живым организмом.
16. Мы вынуждены работать с последствиями многолетней привычки подавлять эмоции. За последние пять лет вы наверняка замечали, что кто-то из друзей или родных переживал радикальные и стремительные перемены в жизни. Вполне возможно, что это происходило и с вами. Дело не в том, что наступили трудные времена и мы так или иначе их преодолели. На самом деле трудные времена действительно настали, а мы как будто пробуждаемся и постигаем новое, более глубокое знание.
77. Почему мы придаем такое значение собственным страданиям?
Страдание — не всегда зло.
Оно неизбежно, но не в том смысле, что мы должны испытать и преодолеть его в течение жизни. Мы не обязаны пассивно переживать страдание. Страдание возникает вследствие того, что мы перестаем развиваться; это катализатор, подсказывающий, что впереди еще большой путь. Получается, что мы способны контролировать страдание. Мы создаем и переживаем его потому, что сами это допускаем. Мы позволяем собственным незалеченным травмам оказывать влияние на всю нашу жизнь. Не осознавая этого (как и того, что и источник проблемы, и ее решение лежат вне нас самих), мы начинаем верить, что заслужили эти страдания.
Наверняка любой из нас вспомнит, как однажды неплохой день был вдруг испорчен из-за нахлынувшего беспокойства, тревожности, даже ничем не объяснимой паранойи. Мы загоняем себя в панику почти добровольно. Если не о чем беспокоиться, нужно срочно что-то придумать — какие-то неприятности, которых мы наверняка заслуживаем.
Откуда берется это убеждение? Чаще всего тут многое связано с подавленными эмоциями. У нас накапливается все больше чувств, которые мы не готовы принять и с которыми не в состоянии справиться. Они оказываются основой, на которой базируется все наше самовосприятие. Мы привязываемся к мысли о том, что именно в нашей жизни «не так». Позволяем этой идее руководить нами, хотя, например, внезапная истерика у друга — это внешняя проекция его внутреннего состояния, а упущенная возможность, как правило, означает, что освободилось место для чего-то более подходящего. Мы привыкаем думать, что недостаточно хороши. И тут самое главное — быстрее понять, что мы сами все это себе навязываем.
Мы живем в ловушке своих ментальных установок, которые возникли под влиянием внешних обстоятельств и при нашем попустительстве. Все потому, что нам не приходит в голову от них избавиться. Попадая в ситуацию, когда в памяти вдруг всплывают воспоминания и оживают все нерешенные проблемы и незалеченные травмы, мы не даем себе труда остановиться и посмотреть на дело объективно. Напротив, мы бросаем все силы на то, что спровоцировало проблему.
Наша боль не должна влиять на внутренний диалог. Мы не можем жить, оставаясь в плену неконтролируемых и навязчивых мыслей. Когда такое происходит, мы позволяем эмоциям блокировать осознанное восприятие и искажать взгляд на вещи. Мы проецируем прошлое на настоящее.
Здесь требуется своего рода растождествление. Необходимо осознать, что переживания — это не прямое отражение происходящего, а лишь субъективная временная проекция наших личных убеждений, в частности идеи о том, что мы должны страдать.
Как ни странно, противоположность боли — не радость, а принятие. Сопротивляясь, мы лишь подливаем масла в огонь. Сопротивление отбрасывает нас назад, к тому моменту, когда соответствующие эмоции были впервые подавлены. Так мы не разрушим сковавшую нас структуру, а лишь укрепим ее. Мы сохраняем возможность для ее существования, пока пытаемся бороться.
Мы с трудом верим, что достойны счастья, и потому постоянно и изо всех сил притягиваем и вызываем боль. Это вполне естественная для человека дихотомия, однако она не является непреодолимой. Пока вы с этим соглашаетесь, вы продолжите страдать. Если вы хотите верить, что страдания делают вас более живыми, — пожалуйста, однако на самом деле более живыми нас делает не то, что нас уничтожает, а то, с помощью чего мы заново себя создаем.
Как говорил Марк Аврелий, «решите, что вам не наносят вреда, и вред не будет вам причинен». Не чувствуйте себя пострадавшим — и не будете им.
78. Что мы находим в уединении
Одиночество — это просто концепция.
Это следствие того, что вы оказываетесь оторваны от тех, кто вас окружает. Вы чувствуете одиночество, когда ваша способность понять себя и примириться с собой зависит от взаимодействия с другими.
Взаимодействие в меньшей степени связано с тем, как другие ведут себя по отношению к вам. По большей части оно отражает ваше собственное отношение к себе как следствие чужого поведения. Дело не в том, сколько человек нас окружает или любит, — дело в том, что для нас значит любовь и как она меняет наше отношение к тому, чем заполнена наша жизнь. Кажется, что присутствие рядом людей доказывает ваше единство и взаимосвязанность, однако одновременно это подтверждает, что вы нуждаетесь не только в их присутствии, но и в одобрении и принятии.
Можно чувствовать себя страшно одиноким в переполненной комнате, а в полном уединении ощущать связь с другими.
Мы одиноки в такой степени, в какой являемся самостоятельными существами и осознаём себя таковыми. Другими словами, вы одиноки лишь в той мере, в какой сами так считаете.