- Илюшкин, - повернувшись ко мне, приказал командир полка, -подымай роту, прикрой огнем Карчевского! Любой ценой не подпускайте к нему автоматчиков!

Я высунулся из траншеи и одну за другой отстрелил в сторону передовой три красных ракеты.

Оглянулся назад и увидел, как выскочили наши автоматчики. «В третий взвод!», - прокричал мне Арсланов.

Я понял, что он не был уверен в новом молодом командире взвода.

Подождав, пока цепь третьего взвода поравняется со штабной траншеей, я присоединился к солдатам.

В этот момент командир взвода, тот самый молоденький лейтенант, что будил меня по тревоге, на миг приостановился, картинно выбросил вверх руку с пистолетом, и срывающимся юношеским фальцетом закричал: «За Родину! За Сталина! Вперед!».

Через минуту он словно споткнулся и упал впереди меня. Перевернув его вверх лицом, я увидел широко раскрытые глаза, вмиг остекленевшие. Тут же подбежавшая медсестра расстегнула ворот, пощупала пульс и молча кивнула - мол, готов.

...Далее все было как в тумане. Помню лишь, как бежал в цепи своей роты. Как потом лежал в черной - на фоне выпавшего ночью снежка -воронке и стрелял по наступающей за танками пехоте, и как остро пахло горелой взрывчаткой.

.Впереди меня, шагах в пятидесяти, укрывшись за небольшой кочкой, вел огонь противотанковый расчет из двух солдат. «Бах-бах-бах!» -слышался бой их ружья. А прямо на них стремительно накатывал, расстреливая из пулемета, немецкий танк.

Ребята лихорадочно стреляли и тут же быстро перезаряжали оружие. Но танк, не снижая скорости, неумолимо надвигался на расчет.

«Сейчас он раздавит их! А потом - моя очередь!» - мелькнула страшная мысль, приводящая в дикий ужас. Этот ужас так и заставлял вскочить и бежать куда-то прочь. Только бы увернуться, спастись, выскочить из когтей неотвратимо накатывающей смерти!

Но бежать абсолютно бессмысленно. Тем более, что солдаты-пэтээрщики уже не стреляли, уткнувшись лицом в мокрый грязный песок. Это - и моя смерть!

Но что это?! Один из солдат приподнялся почти из-под гусениц чудовища и взмахнул рукой.. .Сильный взрыв, огонь, дым... А танк прет и прет, раздавив наших ребят.

«Ну, все! Вот она, моя последняя секунда на этом жестоком свете. Прощай, моя родная сторонушка, прощай, моя семья!» - мелькнула мысль, когда я всем своим существом вжимался в дно совсем неглубокой воронки.

Земля вокруг дрожит. Страшный рев все ближе, ближе.

И вдруг он умолк. Позволив сквозь грохот боя четко услышать лающее немецкое «Шнель, шнель!».

Осторожно приподняв голову, увидел в десятке метров развернутый бортом немецкий танк. Из башни, высунувшись по пояс, головой вниз висел вражеский танкист. Еще один валялся внизу, у гусениц. А двое выживших попытались бежать, да были скошены нашими автоматчиками.

Присмотревшись к камуфлированной боковине башни, я четко различил крест. А чуть пониже - буро-коричневую фигурку медведя. Вот кто чуть не разодрал меня в своих смертоносных когтях!

- Петро! Хорошего зверя завалили ребята?! - это ко мне в воронку запрыгнул разгоряченный боем Арсланов. - Че молчишь? Небось, душа в пятки ушла? Не боись! Смотри, они уже как крысы назад покатили! Это пэтээрщики молодцы, четыре танка подбили. А с пехтурой мы как-нибудь управимся!

Получив такой неожиданный отпор, немцы откатились к балке и замешкались, дав нам спасительную передышку.