Товарищи из Москвы не предупредили Василия Сталина лишь о том, что вместе с английскими летчиками, техниками и прочим цыганским табором в подведомственную ему дивизию также прибудет британский король Георг VI с двумя дочерями и сопровождающее их целое стадо советских и иностранных журналистов. Одним словом, когда один из транспортных Си-47 зарулил на замаскированную стоянку и заглушил двигатели и из него толпой полезли «гости», Василий схватился за голову. Тут поспать времени не выберешь: ночью полеты, днем исполнение обязанностей командира дивизии; так что этот сюрприз с прибытием потенциальных родственников точно был лишним.
Надо заметить, что идея женить сына на наследнице британского престола овладела Сталиным всерьез и надолго. А если учесть, что недавно в Англии расстреляли наотрез отказавшегося служить узурпатору датского и греческого принца Филиппа, будущего (в нашей истории) лорда Маунтбеттена и супруга принцессы и королевы Елизаветы, то эта идея в полном соответствии с догматами диалектического материализма начинала обретать материальную силу. До сих пор Василий и Елизавета несколько раз встречались в Москве на официальных мероприятиях, и девушке (шестнадцать с половиной лет, ветер в голове) до дрожи в ногах понравился молодой статный красавец, герой-орденоносец, командир овеянной славой авиационной дивизии особого назначения (что по статусу даже выше простой гвардии).
Надо сказать, что не меньше, чем Елизавету, Василий впечатлил ее младшую сестру Маргарет, но это и неудивительно. Та от рождения и до смерти (в нашей истории в 2002 году от инсульта) вела протестный образ жизни, из-за чего ее прозвали «мятежной принцессой». Она заводила неподобающие принцессе романы, была завсегдатаем пабов, с удовольствием пила джин, общалась с рокерами и к концу жизни выкуривала до шестидесяти сигарет в день. Правда, надо заметить, что в наше время не каждый здоровый человек, ведущий нормальный образ жизни и не имеющий вредных привычек, сумеет дожить до семидесяти двух лет.
Кроме всего прочего, обеих сестер одолела идея записаться добровольцами в какие-нибудь вспомогательные части действующей на территории СССР британской армии. Если для двенадцатилетней Маргарет это было невозможно по малолетству, то Елизавета, обучившись вождению автомобиля (легкого грузовичка), упросила отца прикомандировать ее к батальону аэродромного обслуживания, направленной в дивизию Василия Сталина эскадрильи тяжелых ночных истребителей. После некоторых колебаний король дал согласие, но предупредил, что если его дочь окажется плохим солдатом или будет замечена в неподобающем поведении, он немедленно отзовет свое разрешение. На это Елизавета ответила, что по части неподобающего поведения надо обращаться к Маргарет, а она паинька, лапочка и вообще самая лучшая дочь на свете. Это разрешение данное Елизавете вызвало в Маргарет приступ детской ревности, и та еще долго дулась на сестру за это, как ей казалось, предательство.
И, разумеется, король решил лично проводить британских летчиков (и свою дочь) на фронт, чтобы своими глазами увидеть, в каких условиях им (и ей) предстоит жить и служить. Увиденное на аэродроме ему понравилось. Порядок повсюду был если и не идеальный, то достаточно близкий к тому, чтобы так называться. Все дивизия его будущего зятя (он потихоньку сживался с этой мыслью), базировалась на полевом аэродроме и вела активные боевые действия. Король Георг VI прекрасно понимал, что не только мир больше не будет таким, как до войны; прежней уже никогда не будет и сама Великобритания. К тому же, после того, что выкинул его братец Эдуард, устроив прогитлеровский государственный переворот, ему, Георгу, придется еще сильно постараться, чтобы сохранить для Британии хотя бы формальную независимость, а для династии Виндзоров – права на британский трон. Сын Сталина в мужьях у наследницы британского престола будет совсем не лишним, как и ее личное участие в общей для двух народов борьбе против нацистов.
* * *
8 ноября 1942 года, Полдень. Стокгольм, район Васастан, улица Далагатан дом 47. квартира на втором этаже с видом на Васа-парк.
Пока еще не писательница и мать двоих детей Астрид Линдгрен.
Женщина сидела и смотрела в окно. А за окном была улица Далагатан и расположенный за ней Васа-парк. На деревьях, что высились за оградой парка, облетели последние листья; в дымке осеннего дождя улица казалась сонной и унылой. Все было серым – и дорога, и деревья, и близлежащие дома, и идущие под моросящими каплями прохожие. И на всем этом фоне выделялась примета времени – русский бронетранспортер (ленд-лизовский М3), стоящий у парковой ограды на углу улиц Далагатан и Оденгатан. Солдаты, что стояли около него, нахохлившись под прорезиненными брезентовыми накидками, ежились от пронизывающего ветра, покуривали в рукава и с интересом поглядывали на спешащих мимо жителей. Пулемет на бронетранспортере был зачехлен, а солдаты имели настолько дружелюбный вид, что некоторые стокгольмцы перестали воспринимать их как какой-то чужеродный элемент. Вот один худой молодой человек с зонтиком подошел к солдату, что-то сказал, потом чуть наклонился, прикуривая от его сигареты и, поблагодарив кивком, заспешил по своим делам.
А ведь с тех пор, как Стокгольм проснулся от грохота взрывов и рева авиационных моторов, прошел всего месяц. Закопченные развалины Гвардейских казарм уже разобрали, затонувший у причала броненосец «Густав V» приготовили к подъему и дальнейшей разделке на патефонные иголки и дамские булавки, ну а всех, кому не повезло в то злосчастное утро, давно похоронили. За исключением членов профашистских организаций, в городе никого не арестовывают и не отправляют в Сибирь, никого не уплотняют в квартирах, не национализируют предприятия и дома. Даже солдат капитулировавшей шведской армии русские распустили по домам. Ну, еще бы – заводы, раньше выпускавшие продукцию преимущественно военного назначения, теперь производят то же самое, но в удвоенных количествах, и уже для русской, а не для германской армии. И этим заводам нужны рабочие руки.
Как убежденная социал-демократка, Астрид не любила шведских нацистов и не имела оснований им сочувствовать. Но коммунизм, который принесли с собой русские, отличался от привычной социал-демократии так же, как волкодав отличается от домашней болонки. Она не забыла тот день, когда стекла в ее квартире звенели от близких взрывов, а по Далагатан мимо ее дома, расталкивая неосторожные машины, мчались воющие русские катера на воздушной подушке. Уже потом Астрид узнала, что эти катера могут ходить посуху аки по воде. А тогда эти машины, поднимающие из-под резиновых юбок клубы пыли, показались ей вышедшими из морской пучины чудовищами. Это впечатление усиливалось еще и тем, что солдаты, сидящие в этих машинах, носили темно-зеленые непромокаемые плащи из прорезиненного брезента и очки-консервы.
Впрочем, война закончилась так же быстро, как и началась. Высадившиеся в Стокгольме русские быстро сломили сопротивление шведских войск, уничтожили или пленили армейское командование, и даже король (так уж получилось) попал к ним в плен. Покончив с военными делами, большевики, как опытные захватчики, принялись наводить свои порядки. Впрочем, как уже говорилось, захват был молниеносным, а у русских солдат шведы с врагами не отождествлялись, и потому большинства стокгольмцев эти изменения почти не коснулись. Тем более что наместником Сталина назначили бывшего русского посла в Шведском королевстве – Александру Коллонтай, и она постаралась максимально сгладить для шведов режим оккупации.
Впрочем, о том, что соглашением двух оставшихся в строю союзников по антигитлеровской коалиции мир уже разделился на две половины (и поэтому это именно завоевание, а не оккупация), никто из шведов пока не знал. Им объяснили, что они нехорошие люди, и в тяжелые для всего человечества годы поддерживали злодея Гитлера, продавая ему железную руду, подшипники и оружие, а также снабжая его войска в Лапландии через свою территорию всем необходимым для ведения войны с СССР. Чтобы искупить это прегрешение, шведы должны работать уже не на Гитлера, а на его оппонента Сталина. И если они будут законопослушны и трудолюбивы, то ничего страшного с ними не случится.
Астрид хотела верить во все это, хотя и боялась. Ведь с самого детства о русских она слышала разное, преимущественно плохое. Но шел день за днем, а с ее близкими, друзьями, соседями и знакомыми ничего не случалось. На самом деле русские оказались не такими уж и плохими людьми, как их рисовала шведская довоенная пропаганда. Правда, захватив Стокгольм, эти добрые русские в полном составе арестовали сформированное в результате выборов сорокового года коалиционное правительство социал-демократа Пера-Альбина Ханссона, обвинив низвергнутые шведские власти в пособничестве нацизму. Правда, русские, порывшись в захваченных государственных архивах, доставшихся им в целости и сохранности, никого из министров не расстреляли, пообещав устроить по этому делу открытый судебный процесс.
А несколько дней назад с семьей Линдгренов случилось и вовсе загадочное происшествие. Старший сын Астрид Ларс, которому через месяц должно было исполниться шестнадцать лет, пошел погулять со своей девушкой, но вскоре вернулся домой в сопровождении группы русских офицеров явно немалого ранга. Главной в этой компании оказалась высокая моложавая женщина с чуть тронутыми сединой волосами; она была облачена в военную форму, в темно-красных петлицах которой светились три алых ромба. Сопровождавшие эту женщину-генерала русские офицеры называли ее фру Нина и всячески показывали, что это она здесь главная. Это было такое большое русское начальство, что Астрид и ее муж Нильс Стуре Линдгрен оцепенели от ужаса, не понимая, что мог натворить их мальчик и почему с ним пришли такие люди. Оказалось, что мальчик тут ни при чем, его просто попросили показать дорогу. Увидев, что хозяева изрядно напуганы, женщина-генерал произнесла несколько резких слов на русском языке, и сопровождавшие ее офицеры исчезли.
– Ну, вот, так-то лучше, – по-шведски, но с сильным немецким акцентом сказала странная гостья, повернувшись к хозяевам, и добавила: – да успокойтесь вы. Ничего страшного с вами не произойдет, ведь я не Серый Волк, который пришел вас съесть, а вы не Красные Шапочки. Я хочу лишь поговорить с вами, и каков бы ни был итог этого разговора, ничего плохого с вами и вашими детьми не случится. Могу дать вам в этом честное коммунистическое слово.
– А разве коммунисты держат свое слово? – спросила Астрид и испугалась своей храбрости.
– Держат, – ответила фру Нина, – и, кстати, куда лучше, чем ваши любимые социал-демократы. Те думают одно, говорят другое, а делают третье. Мы, русские коммунисты, с вашей европейской точки, зрения, быть может, грубы и неотесанны, но, по крайней мере, мы говорим, делаем и думаем всегда одно и то же.
– Фру Нина, а откуда вы знаете, что на всех последних выборах я голосовала за социал-демократов? – спросила уже отошедшая от испуга Астрид, проводя гостью в гостиную и приглашая ее сесть, – ведь это вопрос личный, и я никому не рассказывала о своем выборе.
– А я еще не то знаю, – загадочно сказала фру Нина, – Я ведь, как ваша Пеппилотта Длинныйчулок, тоже ненавижу всяческие условности…