Пока тяжелые батареи в полной темноте вели огонь по заранее разведанным и пристрелянным целям, из советских окопов ловко выбрались солдаты-саперы, волоча за собой пусковые короба противоминной системы «Тропа». Если по мощности заряда эта система местного производства не уступала оригиналу из будущего, то дальность прямого выстрела у нее была меньше, потому-то и запускать ее следовало от края минного поля. Артподготовка – это как раз то самое время, когда в немецких окопах солдаты не ведут наблюдение за нейтралкой, а сидят в укрытии и молятся своему арийскому богу, чтобы в этот блиндаж не прилетел русский шестидюймовый гостинец, ибо такого «подарка» не переживет даже добротный командирский блиндаж.
Установив пусковые контейнеры «Тропы», саперы подсоединили к ним провода и тихо, пока их никто не заметил, поползли обратно на исходные позиции. И это было опасным занятием, ибо шальные недолеты случались с завидной регулярностью, но ведь кто-то должен делать это. Впрочем, поскольку как раз в этот самый момент передний край гитлеровцев обрабатывали охотящиеся за дзотами 240-мм минометы (прямое попадание из которых могло запросто разворотить даже самую прочную железобетонную конструкцию), засевшему на той стороне врагу было совсем не до русских, ползающих по нейтралке.
В ночь перед началом операции генерал Горбатов прибыл на НП 6-й гвардейской стрелковой дивизии 48-й армии. Этот наблюдательный пункт он выбрал потому, что 6-я гвардейская располагалась на острие главного удара фронта. Это именно через боевые порядки этой дивизии планировалось вводить в прорыв механизированный корпус ОСНАЗ генерала Лизюкова, переформированный из 5-й танковой армии, прошедшей обкатку летними боями…
Генерал усмехнулся. Новенькие, еще пахнущие краской и заводской смазкой танки и прочие боевые машины сами по себе еще не делали лизюковцев механизированным ОСНАЗом. Хотя сейчас они были значительно лучше тех коров на льду, какие представляли их себя мехкорпуса довоенного формирования. Тем не менее они все равно еще не дотягивали до высоких стандартов того механизированного ОСНАЗа, которым командовал генерал Бережной.
Он, Горбатов, за эту войну два раза имел дело с генералом Бережным и его головорезами. Первый раз – на Северо-Западном фронте в феврале под Старой Руссой, перед Ленинградско-Псковской операцией, когда рейд тогда еще по сути экспериментальных механизированных бригад Бережного и Катукова подрезал гитлеровскую группу армий «Север», что привело к ее разгрому, снятию Блокады Ленинграда и освобождению части советской Прибалтики. Второй раз вместе они работали на Брянском фронте в мае, когда фронт и только что переформированный из бригады мехкорпус ОСНАЗ громили 2-ю танковую армию немцев. Тогда Бережному тоже сопутствовал успех, враг был разгромлен и бежал, а по итогам операции образовался Брянско-Орловский выступ, ставший причиной разгрома группы армий «Юг» во время попытки летнего немецкого наступления.
Впрочем, если корпус Лизюкова будет хотя бы вполовину так же успешен, что и корпус Бережного, то солдатам группы армий «Центр», избиваемым сейчас советской артиллерией, точно не поздоровится. Им, внезапно разбуженным буйством русской артиллерийской стихии, и сейчас крайне невесело, а вскоре станет и совсем кисло. Впрочем, пока у немецких солдат, засевших по ту сторону фронта, страха было больше, чем реальных потерь. Разумеется, за исключением тех, что попали под удар тяжелых реактивных и минометных снарядов, снаряженных напалмом. От адского жара горящей огнесмеси и едкого удушливого дыма не спасают никакие окопы и блиндажи, а на технике от попавших на нее липких брызг огня начинает плавиться металл. К тому же эта дрянь не тушится ни водой, ни песком, и единственный способ бороться с огнем – это просто дать выгореть тому, что уже горит, убрав подальше все ценное. Впрочем, напалм применялся далеко не везде, а только по особо важным целям. Таковыми, как правило, были ключевые железобетонные доты шверпунктов (захват которых обычно стоил нашим войскам большой крови), а также командные пункты немецких полков и батальонов.
Но вот советская артиллерия перенесла огонь вглубь германских позиций, и на линии фронта наступила тишина. Лишь жирный черный дым с пляшущими языками адского пламени указывал на пункты вражеских позиций, удостоившиеся особого внимания советского командования. На участке прорыва взлетела красная ракета, над русскими окопами раздалось громовое «ура»; в предутреннем мраке, слепя глаза немецким пулеметчикам, ярким светом вспыхнули десятки зенитных прожекторов, и немецкая пехота густо полезла из всех щелей в переднюю траншею, отражать атаку злобных русских Иванов.
Но это была лишь провокация, потому что атакующие цепи оказались соломенными чучелами на длинных шестах, поднятыми сидящими в глубоких окопах советскими солдатами. И стреляли немецкие пулеметы в белый свет как в копеечку… Так продолжалось минут пять, после чего огневой вал вернулся на немецкие позиции и бушевал там еще минут тридцать.
Когда канонада еще раз переместилась в немецкие тылы и на переднем крае наступило неверное затишье, сработали вынесенные вперед пусковые контейнеры системы «Тропа». Взлетели ракеты, шнуры с зарядами легли поперек минного поля, потом еще раз грохнуло со страшной силой, и все – приходи, кума, любоваться. После того как рассеялись облака дыма и поднятой взрывами пыли, к проделанным проходам в минных полях двинулись имеющие экзотический вид танки прорыва[32], а за ними трусцой бежала одетая в полушубки русская пехота, в большом количестве вооруженная едиными пулеметами и ручными гранатометами.
Когда над горизонтом взошло красноватое неяркое зимнее солнце, советские войска успели прорвать две линии траншей и вели бои на третьей. Горбатов докладывал, что прорыву очень помогли самоходные сверхтяжелые минометы «Тюльпан», которые в случае обнаружения какого-нибудь неучтенного немецкого дота или дзота подъезжали к месту событий и несколькими снайперскими выстрелами объясняли немцам, насколько они неправы.
* * *
3 декабря 1942 года, Полдень. Восточный фронт, группа армий «Центр», штаб группы армий в Смоленске.
Командующий ГА «Центр» генерал от инфантерии Готхард Хейнрици.
Охватившая штаб группы армий «Центр» лихорадочная суета говорила только об одном – фронт прорван. Теперь штабисты в темпе «держи вора» собирали манатки, чтобы не остаться в кольце окружения. На юге русские прорвали позиции 2-й танковой армии на фронте в сорок километров, и глубина прорыва уже достигла двадцати километров. На севере, восстановленная после разгрома прошлой зимой, 16-я армия, как и тогда, полностью разгромлена и беспорядочно отступает. Три разрыва в ее фронте (по одному на Витебском, Новополоцком и Даугавпилсском направлениях) грозят соединиться в одну большую зияющую рану общей протяженностью более двухсот километров. Разгромлен и беспорядочно отступает, открывая противнику направление на Невель, левый фланг 3-й танковой армии под Великими Луками. Впрочем, танковая эта армия лишь по названию, потому что в ее состав входят только два армейских корпуса. Танков в 3-й танковой не осталось еще год назад, после последнего и решающего наступления на Москву, которое обернулось таким же решающим провалом.
Уже определились направления главных ударов, где действуют крупные массы новейших танков, чертовски похожие на механизированный ОСНАЗ. Там дела совсем плохи: новые русские танки при поддержке большого количества самоходной артиллерии и минометов, а также прекрасно обученных панцергренадер режут немецкую оборону как раскаленный нож масло, сметая один заслон за другим. В остальных местах русское командование делает ставку на великолепно обученные лыжные батальоны, которые вооружены большим количеством реактивных минометов и пулеметов и ничем не уступающих МГ-34. По данным разведки, среди русских лыжников действуют несколько отрядов бравых финских парней, которые после подписания капитуляции по старой памяти добровольно пошли на русскую службу. Да, воистину верно утверждение, что нет более опасного врага, чем бывший союзник. Когда-то еще летом, испытав ужасное поражение на юге, наше командование вывело из Финляндии все германские части для того, чтобы штопать Восточный фронт, дырявый как решето. И теперь русские стоят в Копенгагене, а финские солдаты-добровольцы, желающие поскорее натурализоваться в красной империи большевиков, воюют против германской армии.
Подвижных резервов, способных остановить рвущиеся вперед русские панцеры, нет и не предвидится; а большая часть противотанковой артиллерии, стоящей на вооружении германской армии (37-мм «колотушки»), неэффективны против новых русских панцеров, обладающих мощным бронированием. Не спасают положение и кумулятивные снаряды к полевым пушкам пехотных полков и французским переделкам, поскольку что все русские панцеры снабжены противокумулятивными экранами, которые снижают эффективность этих снарядов.
502-й тяжелый панцербатальон (шесть новых «тигров» и столько же «четверок» с усиленным лобовым бронированием) целиком сгорел, вступив в бой с такой же русской механизированной частью, которую русский командующий поставил на острие главного удара. При этом, если судить по рапорту командира батальона гауптмана Отто Кариуса, два «тигра» вышли из строя еще на марше из-за различных технических неисправностей, а еще один «тигр» и две «четверки» были до начала боя уничтожены русскими самолетами-штурмовиками, применившими по позициям батальона кассеты с зажигательными и кумулятивными бомбами. Согласно тому же рапорту, именно дым от горящей русской адской смеси и выдал русским танкистам место засады, не дав в полной мере применить эффект внезапности.
Нашим солдатам остаются только ручные противотанковые гранаты и бутылки с бензином, с которыми они вынуждены идти против русских панцеров. За одну подбитую машину герою обещан отпуск на родину, но чаще всего при такой попытке он попадает не в Фатерлянд, а в Валгаллу, потому что прикрывающие своих танкистов русские панцергренадеры хорошо обучены, злы и безжалостны. Мало кому удается подползти на бросок гранаты, и еще меньшее количество солдат может похвастаться таким достижением перед товарищами.
Одним словом, обе русские ударные группировки уже вышли на оперативный простор, и если штаб группы армий НЕМЕДЛЕННО не уберется из Смоленска, то уже в самом ближайшем времени он сам окажется в кольце окружения. Об отводе из будущего котла основных сил группы армий «Центр» даже речи не идет. Фюрер уже потребовал от нас держаться изо всех сил и отбить большевистское наступление, после чего сообщил, что к нам на помощь уже направляются дополнительные резервы. Знаю я эти «резервы»; наверняка опять какой-нибудь евросброд, смазка для штыков, который будет с визгом разбегаться, едва завидев русского солдата с автоматом наперевес. Нормальных солдат у Германии с каждым днем все меньше и меньше, и эта война пожирает их со страшной скоростью.
В связи со всем вышесказанным, находящиеся на вершине смоленского выступа 4-я и 9-я полевые армии, а также 3-я и 4-я танковые, скорее всего, будут полностью окружены и погибнут, как летом погибла 6-я полевая армия Паулюса в Харьковском котле. Теперь видно, что осенние наступления русских были подготовительными, призванными обеспечить удобные плацдармы для зимнего рывка вперед, а настоящая мощь на нас обрушилась лишь сейчас.