Мортен вошел в спальню сыновей, всё еще надеясь, что звук, который его разбудил, был ударом об пол, – может, кто-то из мальчиков во сне свалился с кровати.

Он остановился в дверях, вглядываясь в полумрак. Всё казалось спокойным. Близнецы тихо спали.

Арне, старший – он родился на десять минут раньше, – лежал на боку, свесившись с матраса, его одеяло сбилось. В отличие от него, Асбьёрн лежал в том же положении, в котором и уснул: руки на груди, ноги вытянуты, голова в центре подушки, ангельское выражение лица. Один беспокойный и мятежный, другой – уравновешенный и осторожный: даже во сне их характеры проявляли себя.

В десять они уже казались взрослыми. Мортен уже видел в них будущих мужчин, которые скоро заменят его на маяке. Мортен вдруг осознал, что годы пролетели стремительно, как по щелчку пальцев. Он закутался поглубже в свитер, словно хотел укрыться от страхов. Неужели он начинает стареть? Мысли об этом тревожили его уже некоторое время. Это и есть старость? Наблюдать, как дети занимают место отца? Видеть их взрослыми? Так это происходит?

Возвращаться в постель не имело смысла. Он оделся, плеснул водой в лицо и медленно вытерся, наслаждаясь тишиной.

Мортен заглянул в третью комнату – матери и отца. Ее маленькие квадратные окошки выходили на море.

Отец приподнялся в постели.

– Что случилось? – спросил Сверре.

Его волосы лежали на одну сторону; лицо было уставшее, как после бессонной ночи.

– Ничего, – прошептал Мортен. – Спи.

Он закрыл все двери, чтобы никого не разбудить, и забросил дрова в камин. Угасающие угли разгорелись, и через несколько минут комната наполнилась светом. Мортен сел и снова прислушался.

В доме не было ни звука, кроме треска огня. Он подумал, что туман приглушает звуки, делает их тихими, похожими на снег. И даже чайки во время тумана не летают – пережидают на земле.

Над огнем он разогрел кофе, оставшийся после ужина, выпил его, надел куртку, ботинки и вышел.

Капли тумана осели на ресницах и каштановых волосах, выбивавшихся из-под шапки. Он достал сигарету – но скорее по привычке, потому что отлично знал, что табак уже намок и не разгорится. Туман поднимался клубами, как дым. Границы острова были неразличимы, но Мортен слышал, как волны бьются о берег, и по этому шуму догадывался, где заканчивалась суша и начиналась вода.

Он пошел к маяку, хотя и не видел его. И только в дюжине шагов перед ним появилось серое каменное основание. Мортен вздохнул с облегчением, разглядев череду красных и желтых полос, теряющихся в тумане.

Он открыл узкую входную дверь, поднялся по металлической лестнице с гремящими ступенями. Мортен ступал тяжело и громко – специально, чтобы Ян услышал и не испугался.

Но Ян спал – прямо за столом в комнате смотрителя, положив голову на руки. Перед ним лежал раскрытый бортовой журнал – именно так называли книгу с записями о маяке, хотя остров не был кораблем, а смотритель маяка – капитаном.

– Ян! – крикнул Мортен. – Ян, проснись!

Ян Шалгсон поднял голову.

– Что такое? – спросил он.