– Какая?

– Ну, то, что мы вдвоем управляем островом-кораблем.

– Может, когда-нибудь так и будет, – мечтательно произнесла Элиза.

Суннива изумленно посмотрела на нее:

– Ты шутишь?

– Я имею в виду, что однажды придут женщины, которые поведут пароходы в Америку. Мы, скорее всего, не застанем это время. Но оно придет. И женщины будут капитанами и машинистами, премьер-министрами и фабрикантами. Придет время, и женщины сами смогут выбирать свою судьбу. Они станут свободными. Как ты, моя дорогая Суннива.

– Как я? Думаешь, я сама что-то выбрала?

– Именно так. И удивительно то, что ты всегда была такой – способной выбирать. Это тебя и спасло. И защитило твою свободу. Ты, Суннива, не испорчена миром. Как говорит Руссо: «Tout dégénère entre les mains de l’homme» – «Всё вырождается в руках человека». А знаешь, что сказал кайзер Германии? Что роль женщины должна ограничиваться тремя К!

– Что за К такие?

– Küche, Kinder, Kirche. Это на немецком. Кухня, дети, церковь. Этим они ограничили мир женщины!

Суннива задумалась на мгновение.

– И ни слова о маяках.

Элиза рассмеялась и от смеха чуть не потеряла равновесие.

– Господи! Суннива, умрешь с тобой! Нет, он не говорил о маяках. Ни о пароходах, ни о политике, ни о медицине, ни о конституции, ни о множестве других вещей, которые женщины могли бы делать не хуже, чем мужчины.

– Мой отец, – вспомнила Суннива, – занимался домашними делами, работал на кухне, растил своего брата – твоего отца.

– Я знаю.

– Он стирал одежду, готовил дравле, мыл пол.

– Да-да. Мой отец рассказывал мне об этом.

– А когда понадобилось, он научился работать и на маяке. И я всегда делаю так, как он меня учил. В любой работе есть смысл.

– И выполнять ее нужно грамотно! – заметила Элиза.