Для меня это было совершенно неожиданным и уже давно забытым чувством. Мне мгновением померещилось перед глазами, как будто бы я выгляжу как пес, которого всю жизнь били палками, а потом внезапно решили протянуть руку, чтобы погладить, а в душе звучало рычание. Трудно различить добро на фоне одного сплошного зла. И я отказался.

— Павел, я еще хочу спросить вас. Когда я звонил на ваш номер, то услышал у вас вместо гудков музыку, и это была Элла Фицджеральд, «Summertimes». Вам она нравится?

— Да. Она мне очень нравится.

— Эту песню поет жена сына, мне так нравится, как она это делает.

— Да, Евгений Ефимович, если бы вы слышали, как я ее раньше играл!

— А почему играл?

— Да после применения наручников теперь руки мои немые, и уже сколько времени прошло, наверное, все так и останется уже до конца моей жизни.

И вдруг мои глаза увидели знакомое лицо проходящего мимо меня мужчины с девушкой. Мой разум начал перебирать в своей памяти, где мы виделись. А виделись точно! И вдруг в моих глазах промелькнула картинка, и я вспомнил доктора из АИК-25, который приводил меня в чувство после остановки сердца, когда меня пытали.

— Извините, Евгений Ефимович, я сейчас на минутку отлучусь.

И я направился к доктору, который оказывается будет ехать так же в Харьков в одном поезде с Захаровым, только в соседнем вагоне. С каждым шагом приближаясь к нему, в моей голове летала всего одна мысль: не может быть такого, что это случайность. Находиться с Захаровым в том месте, где сейчас находится доктор, на глазах которого меня пытали, и на глазах которого я умер. Приблизился к нему впритык, наши глаза встретились. В его глазах я увидел ступор, что говорило о том, что он сейчас в своей голове перебирает все свои воспоминания, где мы виделись. И я решил облегчить его память и сказал:

— АИК-25, 2004 г, ДИЗО-ПКТ, Дорога в Рай, остановка сердца, Паныч.

Его взгляд передернулся, в глазах появились вина и стыд. Мои глаза смотрели ровно и целеустремленно в его глаза, которые постоянно пытались избежать лобового столкновения. Рядом стояла его девушка и, не понимая, что происходит, решила нарушить небольшую тишину молчания:

— Вы что, знакомы?

В этот момент я впервые почувствовал, насколько важно мое прожитое. Мне сейчас не стыдно смотреть в его глаза, потому что меня пытали, а не я пытал. Хоть и участие доктора при пытках было всего лишь стоять и наблюдать. Но когда осужденный при пытках терял сознание, нашатырем приводить его в сознание. Какой смысл причинять боль, когда зек не чувствует.

— Да, знакомы, — ответил я, — Спасибо вам, доктор, за ваше хорошее лечение в АИК-25.

— Я после случая с вами уволился по собственному желанию.

— Тем более, — ответил я и направился к Евгению Захарову, ожидавшему меня возле вагона.

Нет, здесь только воля Бога была, чтобы эта встреча состоялась. Ведь если есть у Евгения Захарова хоть малая доля сомнения в моих словах, то у меня уже находилось рядом неопровержимое доказательство.

— Евгений Ефимович, это доктор, который работал в АИК-25, я могу его позвать и думаю, что вы можете и от него услышать очень много чего интересного.

— Нет, Паша, не нужно, мне достаточно того, что вы рассказали, а от него, я думаю, ничего нового не услышу.