Уля не знала ответа на этот вопрос. Но смогла уловить нотки отчаяния и боли в его голосе. Она подумала о его девушке и произнесла:

– Может быть, она боялась признаться…

Юра посмотрел на неё, мысленно задавая вопрос, как она догадалась? Но догадаться было несложно. Всё читалось по его бледному опечаленному лицу.

– А у тебя как на личном фронте?

– Никак, – Уля пожала плечами. Она ощущала себя в этом плане изгоем. Все знакомые кого бы она не вспомнила, имели за плечами опыт отношений. А она всё ещё девственница. Они допили чай. Пока Уля переодевалась в ванной комнате в футболку и шорты, которые ей дал Юрий Олегович, он же позаботился о спальном месте и расстелил диван в гостиной. Решил, что стоит предложить ей свою кровать, а самому переночевать в зале. Но Уля отказалась. Он понимающе кивнул и пообещал, что завтра отвезёт её обратно в больницу, если она того хочет. Или домой. Уля поблагодарила его. И когда он уже собирался уйти в свою комнату, вновь заговорила:

– Можно один вопрос?

Он кивнул, всё ещё стоя с протянутой к выключателю рукой.

Уля помешкала. Ей не хотелось, чтобы он уходил.

– Что бы вы сделали, если бы узнали, что одна из ваших учениц скоро умрёт? – неуверенно дрогнувшим голосом произнесла она, то и дело, отводя взгляд в сторону. Глаза заслезились. Она вот-вот расплачется. Но самое страшное было то, что она уже свыклась с этой мыслью, что вскоре покинет этот мир.

Юра серьезно смотрел на неё некоторое мгновение. Потом со вздохом подошёл и сел рядом на диван.

– Я бы постарался как-то помочь. Может быть найти нужного врача, – искренне вымолвил он, – Возможно, помог финансово, если это необходимо…

Уля сомневалась, что деньги хоть как-то могли посодействовать в её положении.

– Что? Всё так плохо? – наконец-то он позволил своим эмоциям выйти наружу. Он обнял её за плечи. Её огромные печальные глаза устремились прямо к нему душу.

Если я умру, вы будете грустить? Будете вспоминать обо мне? Он не понял, произнесла она это вслух или ему просто почудилось, но он готов был поклясться, что услышал её голос в своей голове.

– Мне будет очень не хватать тебя, – искренне произнёс он, шумно проглатывая подступивший к горлу комок.

Поцелуйте меня…

Юра смотрел ей прямо в глаза, пытаясь понять, может быть, он сходит с ума и ему всё это чудится? Но её взгляд говорил, и он понимал смысл этих слов.

Пожалуйста.… Поцелуйте меня…

Юра впился в её солоноватые от слёз губы. Обвил руками хрупкую талию, крепко прижимая к себе. Сердце билось так бешено, что заглушало внутренний голос, который орал вовсю глотку: «Прекращай! Нельзя!». Возбуждение накрыло его с головой. Он аккуратно уложил её на спину, не прекращая целовать. Оба дышали шумно. Уля зарылась пальцами в его разлохмаченные волосы. На мгновение он отстранился, взглянув в глаза. В них пылал огонь, дикое звериное желание. И пусть в него сейчас же ударит молния, если она не хотела его. Она потянула его к себе. И их уста вновь слились воедино. Он ощутил, как напряглись мышцы её ног. А она в свою очередь нечто приятное и упругое, упирающееся ей в промежность. Руки нырнули под футболку. Он нежно сжал мягкие груди. Соски затвердели. Юра перешёл к нежной вкусно-пахнущей изящной шее. Она застонала, выгибаясь и позволяя сдёрнуть с себя футболку. Тело покрылось мурашами. Юра продолжал опускаться всё ниже. Он поцеловал каждый сосок, одурманенный возбуждением. Уля вцепилась ногтями ему в спину. На мгновение ей показалось, что вновь показались когти, но она никогда бы не причинила ему боль. Ни за что. Прежде она не ощущала ничего подобного. Чувство, нахлынувшее на неё, было в новинку. И он не хотела это прекращать. Юра продолжал опускаться ниже. Теперь он ласкал низ живота, ухватившись пальцами за резинку шорт, которые принадлежали ему, но были на ней. И это возбуждало ещё больше. Он стянул одну сторону шорт вниз и замер. Его взору открылся уродливый шрам. Такой же шрам был и на его сердце. Он образовался прямо сейчас в это же мгновение. Это метка, оставленная его рукой. След, который никогда не исчезнет. Который никогда его не излечит. Он замер, понимая, что не может… Не может этого сделать с ней. Он её любит, но касаться её тела – это безумие. И этот шрам вовеки веков будет напоминать ему об этом.

– Прости… – он бережно прикоснулся кончиками дрожащих пальцев к бугристой поверхности шрама, словно убеждаясь, что тот настоящий. Он поцеловал шрам и, боясь посмотреть ей в глаза, отстранился, и не поднимая головы стремительно ушёл в свою комнату.