– Что там? – прохрипела Уля.
– Я… не уверен точно, – голос и вправду неуверенный, но воодушевлённый и возбуждённый, – Но, я вижу… кажется это… собака?
Вот тут Улю побороло усыпляющее вещество.
Лиза приехала, чтобы забрать дочь домой, но в палате не обнаружила, и материнское сердце тут же почувствовало неладное. Если на то пошло она вообще никого не обнаружила. Весь медицинский персонал словно испарился. Хорошо, что один из пациентов подсказал, что все в операционной. Всё это время младшая дочь семенила за матерью. Она тоже поняла, что происходит, что-то нехорошее. Им не пришлось врываться в операционную. Разумов вышел, оттуда снимая резиновые перчатки и отправляя их в урну.
– Доктор, что случилось? – бросилась к нему, перепуганная мать.
– Пока сложно сказать, – он быстрым шагом направился в свой кабинет. – Мы ввёли им анестезию – благо его кабинет располагался в двух шагах и вскоре он вернулся и протянул Лизе чистый лист.
– Им?
– Вы не ослышались. В вашей дочери жило и развивалось животное, похожее на собаку.
– Господи… – Лиза схватилась за Никину руку, чувствуя, как земля уходит из-под ног.
– Пишите, что вы согласны на операцию. Медсестра подскажет вам, как правильно. И времени совсем немного. – он отошел в сторону, приложив мобильный к уху, с кем-то разговаривал, время от времени бросая взгляд на резко побледневшую женщину и испуганного подроста.
***
Анжелика прибыла в больницу через пятнадцать минут, благо жила недалеко. За это время Разумов успел подготовиться к операции. В коридоре её встретили три пары взволнованных глаз, людей, которых она видела впервые. Женщина средних лет, которая, кажется, вглядываясь в любого проходящего с надеждой, девочку лет двенадцати, похожую на эту самую женщину, то бишь на свою мать. И мужчину, совершенно не похожего на предыдущую парочку. Он и сидел отдельно от остальных, выглядел совершенно потерянным. Уварова даже успела подумать, что наверняка он какой-нибудь учитель или на крайний случай, бухгалтер, но привлекательный. Когда она зашла в операционную, Разумов и ещё двое других его помощника уже были готовы. Они переоблачились в специальную одноразовую одежду. Сама Уварова не была готова к тому, что её ожидает на операционном столе.
– Что это за хрень? – она обошла вокруг, как ей сначала показалось, огромной кучи человеческого тела, прикрытой белой материей. То, что ей показывал Разумов на своём телефоне накануне никак не походило на то, что сейчас лежало на столе.
В коридоре медсестра прицепилась к Лизе с заявлением. Она тщетно пыталась объяснить, как правильно его оформить. Но Лиза просто не могла сообразить, что нужно писать. Ручка то и дело выпадала из рук. Глаза застилали слёзы. Большую часть текста пришлось заполнять самой медсестре.
Уля открыла глаза. Вокруг до сих пор всё белёсое, как в раю. Белые халаты сменились голубыми. На неё словно давила тонна лишнего веса. Она не могла пошевелиться. Было тяжело даже дышать. В нос ударили множества запахов. В основном одни лекарства, но сквозь пелену удушающих средств, Уля учуяла до боли знакомые. Где-то совсем недалеко – мама, Ника и… Юрий Олегович…
– Мам… – простонала она, заставляя вздрогнуть всех присутствующих.
– Ты же сказал, что ввёл анестезию? – Уварова бросила нервный взгляд на Разумова, который уже приготовился резать горб, держа в одной руке скальпель.
– Всё хорошо, – произнёс он Ульяне, не снимая с себя противомикробной стирильной маски. – Скоро мы вытащим его из тебя.
– Позовите маму, пожалуйста – умоляюще простонала она.