– Но я не хочу ничего этого!
Её слова отразились эхом от голых стен. Она удивлённо таращилась в пустое помещение, бывшее когда-то гостиной. Но отсутствие мебели и тепла натолкнуло на предположение будто здесь никто никогда не жил
– Эй, где вы? – она прошлась по всем комнатам, но лишь понапрасну разогнала пыль, годами копившуюся на старых половицах.
***
XXIII
Лицо обжигает холод. Снег беспощадно колет голые стопы. Но зов сильнее. Уля снова бежит вглубь леса. И ей кажется будто это сон. Очень реалистичный со звуками, с запахами и ощущениями. Ей становится жарко. Она срывает с себя кофту, оставаясь в одной тонкой маечке без бюстгальтера. Твёрдые соски выделяются через тонкую ткань. Она несётся дальше. Она не помнит, кем была раньше. Она не чувствует в себе что-либо человеческое. Она бежит так быстро, как ни бегала никогда в жизни. И она знает, что ей нужно. Она знает за кем охотится.
Лесные звери ощущают приближение чего-то ужасного и пытаются укрыться. Но от неё не спрятаться. Уля сдёргивает с себя тугие джинсы (ткань разрывается на удивление легко) и они летят в сугроб. Она не останавливается, ни замедляется не на секунду. Где-то вдалеке воют волки. Ей в ноздри ударяет знакомый, даже можно сказать, родной запах. Она начала ощущать лёгкие нотки ещё возле дома. Лесные запахи елей, снега и разных животных испарились в одночасье. Их все перекрыл один единственный. Уля резко остановилась. Так резко, что даже тень не поспевала за хозяйкой и кажется, пронеслась дальше, но вовремя опомнилась и мгновенно очутилась там, где должна присутствовать. Уля принюхалась. Вот оно. То самое дерево. Запах её отца. На старом стволе не осталось никаких следов крови, но по прошествии стольких лет он никуда не делся. Это произошло именно здесь. В этом самом месте. Она обнюхала дерево, как ищейка и тут же завыла. Протяжно. По-звериному. И снова бросилась бежать. Ноздри вновь уловили запах. Только теперь совсем другой. Но Уле не пришлось бежать слишком далеко. Раздался выстрел. Как будто где-то далеко, но это было не так. В округе вспорхнули птицы. Левая нога словно отказалась повиноваться хозяйке, и Уля удивлённо уставилась вниз. В верхней части бедра, сразу за полоской трусиков, образовался тёмно-алый круг диаметром в пять сантиметров. Вскоре по ноге поползла красная густая полоса. Кто-то выстрелил и попал в неё. Специально или нет? Неизвестно.
– Эй! – крикнул кто-то. Но владельца голоса Уля видеть не могла. Она всё ещё удивлённо таращилась на ранение, как на какое-нибудь инопланетное чудо. И только сейчас пришла боль. Уля зажала рану. Ноги подкосились, и Уля упала на здоровый бок прямо в снег. Но не это было самое ужасное. Кровь слишком быстро покидала организм, выплёскиваясь наружу.
– Господи! Я в вас попал! – голос, стремительно приближающегося человека, стал встревоженным, – Игея?! Чёрт!
Уля, всё ещё не понимая, кто только что произнёс её фамилию, удивлённо подняла глаза. Всё вокруг плыло и кружилось. Юрий Олегович в смешной меховой шапке. Он зачем-то отрастил бородку. На плече висело оружие. Глаза округлённые перепуганные.
Не раздумывая ни малейшей секунды, он подхватил истекающую кровью девушку и понес быстро, насколько это было возможно, к машине.
– Андрей! Вези нас в город! – проорал он своему другу. Тот, славу Богу, ушёл от автомобиля недалеко. Ещё не до конца разобравшись, что случилось, Андрей уже понимал по голосу друга, что медлить нельзя. А когда увидел кровь.… Много крови. То без лишних вопросов помог уложить на заднее сидение раненую девушку. Уже в машине, которая неслась по склону вниз к загородному шоссе, Юрий Олегович снял с себя трясущимися непослушными руками, дублёнку, кофту и майку. Последнюю он сложил и прижал к Ульяниному бедру. Это помогло, но кровь всё равно продолжала просачиваться сквозь ткань.
– Не теряй сознание. Мы тебя вытащим… – такого перепуганного Юрия Олеговича Уля не видела никогда в жизни. Собственно, после этих слов мир отключился.
***
Степан Разумов – учёный, первоклассный хирург, окончивший медицинский институт с красным дипломом и проработавший десять лет в клинике для особенных детей и в хирургическом отделении районной больницы – восемь (одному только Богу известно, как он умудрялся справляться сразу с двумя работами). Он встречал разные случаи; девочку с настоящим отростком в виде хвостика, подростка не с одним мозгом, а с двумя. А детей с одной лишней хромосом и не счесть. Но впервые столкнулся с редким заболеванием – Анальгезия. И обладательнице этой болезни не повезло дважды. В её теле жило нечто, ведущее свой образ жизни. Какой-то ранее неведомый науке паразит, который вредит организму носителю. Он был почти уверен, что никакого живого горба нет и в помине. Что больная явно драматизирует и преувеличивает, но как тогда объяснить многочисленные внутренние переломы? Вероятней всего это болезнь Лобштейна-Вролика*, в простонародье болезнь “хрустального мальчика”. Заболевание, характеризующееся повышенной ломкостью костей. Но все проведённые анализы ДНК не выявили никаких нарушений.
Сегодня утром Ульяну Игею доставили в хирургическое отделение районной больницы с огнестрельным ранением в области верхней части левого бедра. Пулю, прошедшую всего в сантиметре от сонной артерии, успешно извлекли, а рану зашили. Операцию провёл сам Разумов. И ему предстояло увидеть ещё один удивительный факт – кожные покровы пациентки срастались за считанные часы. И с того самого момента он стал размышлять о том, что должен сообщить о необычной девочке в министерство здравоохранения.
***
Уля открыла глаза. И первое что она вообще увидела – это белый потолок больничной палаты. Ей ставили местный наркоз, поэтому пробуждение было весьма своеобразным. По ощущениям она словно прилетела на кровать и сейчас её тело будто резиновое. Она подняла одну руку, потом другую. И только потом заметила одиноко сидящего мужчину возле койки.