ТЮМЕНСКИЕ ВСТРЕЧИ ДЖОРДЖА КЕННАНА

Не знаю как у других, но у меня интерес к пребыванию в чужих странах начинает угасать через пару недель интенсивного накопления зарубежных впечатлений. Ностальгия нарастает с каждым днем. По утрам начинаешь считать оставшиеся до отъезда дни, прекрасно осознавая, что дома после твоего возвращения продолжится поднадоевшая текучка повседневных дел и неизбежных забот, от которой, по сути дела, и сбежал когда-то, куда глаза глядят.

Замкнутый круг, загадка человеческой психики! Ну чем, скажем, плох Амстердам с его неповторимой средневековой стариной и следами на каждом шагу величия Голландии – былой владычицы мира, с его великолепными музеями и картинными галереями, в которых только от перечня великих имен кружится голова. Незабываемы даже первые секунды пребывания на земле Нидерландов, когда самолет касается колесами бетонной полосы, стоящей на сваях, а под самолетом и полосой, поперек последней, движется поток автомобилей. Такова цена дефицита городской площади. А чего стоит созерцание бесчисленных каналов, в свое время покоривших, как и тебя, Петра Великого и повторенных им в Санкт-Петербурге! Удивительны по красоте окрестности города с величественными краснокирпичными ветряными мельницами и каналами с водой, текущей в рукотворном каменном русле. С непривычки, стоя у набережной и опираясь на гранитное ограждение канала, с изумлением осознаешь, что уровень воды в нем находится выше твоих ног и достигает пояса. Спортсмены-гонщики сидят в байдарках и мчатся мимо тебя, а их головы находятся на одном уровне с твоей головой. Где еще увидишь такое? Одну ночную прогулку на речном катере по каналам освещенного огнями города мимо гигантских парусников XVII столетия будешь вспоминать многие годы как лучшие мгновения жизни. И, тем не менее, боль тоски не утихает, и справиться с нею не помогают никакие усилия воли. Несколько поднимают настроение случайные встречи с соотечественниками, такими же туристами, как и ты, или эмигрантами. Здесь-то появляется, наконец, возможность отвести душу и оценить красоты великого русского языка, мало замечаемые тобою на родине.

Столь пространное введение к теме появилось у меня не случайно. Когда пишешь эссе о ком-то, всегда полезно поставить себя на его место. Этот прием позволяет лучше выявить и понять настроение и состояние человека, находящегося вдали от родины, и более достоверно донести до читателя характер твоего героя. Гак случилось и со мной, когда я решился написать о пребывании в наших краях знаменитого американского журналиста Джорджа Кеннана (1845–1924) и его встречах в Тюмени, особенно со своими англоязычными соотечественниками. Кеннан принадлежал к той когорте неугомонных американских репортеров, о которых в наше время говорят как о специалистах по «горячим точкам». В 1885 году одной из таких «точек» стала для него Россия, а точнее – Сибирь от Урала до Забайкалья. Тему для своих дорожных записок он выбрал по тем временам далеко не безопасную: Сибирь, ссылка, каторжные тюрьмы. Много внимания Кеннан уделил Тюмени и ее округу, деловым людям, всему тому, что поразило ум и чувства путешественника. По возвращении в США он написал двухтомник «Сибирь и система ссылки», изданный в Лондоне на английском языке в 1891 году. Успех книги был огромен, ее переиздали во всех европейских странах, она произвела необычайное впечатление на мировое общественное мнение. В России книга впервые стала известна в том же 1891 году после ее выхода из печати на русском языке там же, в Лондоне.

Правящие круги России демонстративно отвергли работу Кеннана. Как итог, разрешение на российское издание, предпринятое в Петербурге С.Н. Салтыковым в частичном переводе с английского языка под названием «Сибирь и ссылка», было получено только через 15 лет. Тогда же издатель М.В. Пирожков предпринял попытку напечатать книгу в сокращенном переводе с немецкого языка. Она получила название «Сибирь». Когда мне приходилось выяснять некоторые частности событий, я обращался то к одному, то к другому изданиям и, как правило, находил в каждом из них дополнительные сведения. Впрочем, все по порядку.

Джордж Кеннан (илл. 60) родился в штате Огайо в семье выходцев из Шотландии. Мать будущего писателя приходилась родственницей знаменитого изобретателя электрического телеграфа С. Морзе – родоначальника телеграфной азбуки, названной его именем. Не без влияния авторитетного родственника Кеннан стал телеграфистом и в 19-летнем возрасте впервые оказался в России в Восточной Сибири. Он участвовал в изысканиях трассы телеграфной линии из Америки в Россию через Берингов пролив. Более двух лет молодой человек провел на Камчатке. На обратном пути на родину через Охотск, Якутск, Томск и Петербург он впервые проездом посетил Тюмень. К сожалению, Кеннан не оставил своих воспоминаний об этом путешествии, но именно тогда, узнав о размещении в Тюмени Приказа о ссыльных, в его воображении родилась идея о самостоятельной поездке по Сибири с целью, как он писал, «изучения системы» политических и уголовных ссылок.

Д. Кеннан вместе со своим спутником художником Д. Фростом из Бостона покинули Петербург 31 мая 1885 года и направились в Москву, Нижний Новгород и Пермь. Оба путешественника владели русским языком настолько, что могли обходиться без переводчика. На дорогу они имели до полусотни рекомендательных писем от влиятельных людей столицы, включая сопроводительный документ от министра внутренних дел, фотоаппарат, карты дорог и многочисленные путеводители. В Перми при обходе снаружи здания тюрьмы американские гости впервые столкнулись с полицией и подверглись аресту. Одному из жандармских офицеров показалось подозрительным чрезмерное внимание иностранцев к месту содержания заключенных. Рекомендательные письма помогли устранить недоразумение, но Кеннан не без иронии написал в книге, что еще ни одному зарубежному путешественнику не удалось избежать в России нежелательного знакомства с охранным ведомством. Не избежал этой участи даже знаменитый А. Гумбольдт. Кеннан подробно описывает стычку знаменитого ученого с полицейским исправником в Ишиме, целиком приводит текст докладной записки служаки-тупицы сибирскому генерал-губернатору. Кеннан писал: «Цивилизованный мир должен поздравить себя с тем, что блестящей карьере великого Гумбольдта не положила конец казацкая винтовка или полицейская сабля в то время, как он, при помощи угломера, делал съемки в маленьком сибирском городке Ишиме». Благодаря публикации Кеннана ишимский инцидент стал известен не только в России, но и в Европе и Америке.

До Екатеринбурга спутники добрались по горнозаводской железной дороге через Нижний Тагил. В Тюмень они выехали 16 июня в карете, запряженной лошадьми. Железная дорога Екатеринбург-Тюмень еще строилась. Первым наиболее ярким впечатлением от встречи с Сибирью стала остановка возле пограничного столба на рубеже Пермской и Тобольской губерний между деревнями Марково и Тугулымом (илл. 61). На четырехугольном кирпичном столбе высотой более десятка футов висели гербы упомянутых губерний, изготовленные из металла. Один из гербов смотрел в сторону Европы, другой – в Азию. Отсюда, от столба для тысяч ссыльных начинался «сибирский этап». «От Петербурга до берегов Тихого океана, – писал Д. Кеннан, – нет другого места, с которым было бы связано столько тяжелых и мрачных воспоминаний, которое бы вызывало у путешественника такие грустные чувства, как эта прогалинка в сибирском лесу, на которой стоит пограничный столб, видевший столько слез и горя... Русский мужик, хотя бы и совершивший преступление, глубоко привязан к родной стороне, и возле пограничного столба разыгрываются иной раз раздирающие душу сцены. Некоторые плачут навзрыд, другие сдерживают слезы, иные становятся на колени и целуют родную землю и уносят горсточку ее с собой в изгнание. Есть даже такие, что припадают устами к холодному каменному столбу с европейской стороны, словно целуя на прощание все, что он собой символизирует».

Несколько раньше Д. Кеннана в июле 1879 года по этим же местам в партии заключенных проехал в ссылку в Сибирь В.Г. Короленко (см. «История моего современника», М., 1948). Его описание столба – «грани Сибири» и «зашевелившегося в душе особого чувства, как будто эта грань пролегла по каждому сердцу», почти дословно повторил Кеннан. Совпадение неслучайно. В 1886 году они познакомились, и Кеннан получил от Короленко материалы, использованные в книге. В восьмидесятых годах минувшего столетия я предпринял энергичные усилия по розыску если не столба, то хотя бы места, где он находился. В историческом отношении эта грань столь же приметна, как, скажем, граница Европы и Азии под Екатеринбургом. Любопытно было бы взглянуть и на прежний рубеж двух губерний, не совпадающий с современными границами Свердловской и Тюменской областей. Новая асфальтированная дорога Свердловск – Тюмень, построенная в середине шестидесятых годов, оказалась в стороне от старого сибирского тракта. Тракт зарос лесом, попытки проехать по нему на машине не увенчались успехом даже в ноябре, когда снегу еще немного, но грязь надежно схвачена морозом. Да что там «на машине», дорога с ее глубочайшими выбоинами и колеями непроходима и для телеги. Пришлось рассчитывать только на пешеходные маршруты.

Удалось заинтересовать и привлечь к поискам работников Тугулымского краеведческого музея, в частности его заведующего, заслуженного деятеля культуры РСФСР Р.И. Мичурова и старожилов деревень Марково и Ошкуково. На окраине Марково по мосту через речку Еленка проходит асфальтированная дорога Екатеринбург – Тюмень. Старая «сибирка» пересекала раньше село по его центру и от постоялого двора тянулась по деревянному мосту в сторону Ошкуково сквозь строй вековых берез, посаженных, как гласит легенда, еще по распоряжению Екатерины II. По недоразумению, тугулымцы обратили свои поиски – в другом направлении в район села Мальцево. Там проходит современная разделительная межа двух областей и стоит памятный знак (илл. 62). А это почти в пятидесяти километрах на восток от прежней границы. Немалую путаницу в поисках внесла районная газета «Сельская новь» из Талицы. Один из сельских краеведов опрометчиво утверждал в своей статье возможность совпадения по месту старого и нового знаков. Противоречивые сведения затянули поиски не на один год.

Со временем их круг постепенно становился теснее. Так, старожил Марково В.И. Потанин поведал мне, что еще в послевоенный 1945 год он бывал возле полуразрушенного столба. Он стоял к востоку в 2 – 3 километрах от села, в нескольких шагах от тракта. Рядом валялись обломки кирпичей, целые унесли в деревню для кладки печей. Другой старожил из деревни Ошкуково С.З. Галашов указал местоположение столба более точно. Следует двигаться по новой дороге из Тюмени. На окончании 74-го километра надо свернуть вправо по проселочной дороге. В полукилометре на вершине холма тропа пересечется с «сибиркой». Вот так в очередную летнюю экспедицию точка бывшего расположения столба определилась надежно и окончательно (илл. 63). Пограничное место наши предшественники, как я и предполагал заранее, отнесли к самому высокому холму к северу от Юшалы – поселка лесорубов. Сейчас здесь состыковались границы трех районов Свердловской области: Тугулымского, Туринского и Талицкого. Слева от дороги (по другим данным – справа) и находился когда-то знаменитый столб. Сейчас следов его былого присутствия не осталось. Металлический щуп, которым я обзавелся для поиска кирпичной кладки под слоем земли, ничего не обнаружил. Гербы губерний еще недавно служили игрушками местным ребятишкам и, естественно, утрачены. Мои попытки отыскать следы их пребывания в Марково в некоторых деревенских дворах оказались тщетными, несмотря на обещанное вознаграждение.