Книги
Окрик памяти. Книга третья
Печатным органом Общества стал журнал сибирских инженеров. На упомянутом организационном собрании был избран редакционный комитет. Главным редактором стал горный инженер И.П. Борискевич. Членами редакционной коллегии числились авторитетные томские ученые, в том числе будущий академик-геолог М.А. Усов. Редакция размещалась в физическом корпусе технологического института. Издание журнала предполагалось ежемесячным со строгой периодичностью выхода в свет. В объявлениях на подписку, кроме общеустановленной цены, особо подчеркивалась стоимость журнала для студентов: она была втрое ниже. Объем отдельных номеров составлял 4 – 6 печатных листов. Программа журнала предусматривала публикацию научно-технических статей, освещение промышленной жизни Сибири, печатание библиографии и обзоров технической литературы. Подписчики имели возможность пользоваться справочным и официальным разделами издания. Бесплатными приложениями к журналу стали ежегодные отчеты Общества за минувшие годы. По их данным к началу 1914 года в составе Общества насчитывалось 198 человек, в том числе – 2 почетных и один пожизненный. Томичей среди этого состава Общества было 62 человека, иногородних–136. Среди последних нельзя не обратить внимание на имя инженера-механика Сергея Александровича Балакшина из Кургана, представителя знаменитой ялуторовской династии, выпускника политехникума в Шарлоттенбурге (Германия), основателя в 1900-м году и владельца первого в Сибири турбиностроительного завода (илл. 362). «Турбинка», как наименовали завод курганцы, в наше время известна под названием «Кургансельмаш».
О судьбе талантливого конструктора гидротурбин С.А. Балакшина стоит сказать несколько слов. После окончания учебы в Германии ему, выдающемуся выпускнику, предложили кафедру в Берлине в политехникуме. Заманчивые перспективы жизни и деятельности за рубежом не прельстили патриота-сибиряка. Он возвращается в Курган, уездный центр Тобольской губернии, и создает здесь завод по производству гидротурбин для малых рек, строит первую в Кургане электростанцию. Большинство речных мельниц юга губернии в 1910-х годах были переоборудованы на турбины Балакшина. На реке Пышме, например, на хуторе Мельница до сих пор можно видеть в русле реки на месте бывшей мукомольной мельницы одну из таких турбин (илл. 363). Продукция завода пользовалась мировым признанием, отмечалась золотой медалью на международной выставке в Марселе в 1908 году и серебряной в Стокгольме (1908). После национализации завода в 1918 году С.А. Балакшин уезжает в Томск, где с 1920 года руководит отделом гидроустановок совнархоза, в экспедиционных поездках исследует гидроресурсы Сибири, составляет первый водно-энергетический кадастр сибирских и казахстанских рек, работает доцентом политехнического института.
В семье С.А. Балакшина было четверо детей. Старший из них Борис получил специальность станкостроителя, стал лауреатом Государственной премии (1972). В одном из писем в Курган, отвечая на запрос местных краеведов, Б.А. Балакшин писал: «Как это важно – помнить свое вчера!». Мне настолько понравилось это высказывание, что одно время я всерьез подумывал назвать свою книгу не иначе как «Помнить свое вчера». Дочь Евгения стала архитектором, проектировала цехи Уралмаша и Магнитки, спорткомплекс в Лужниках. Маргарита Балакшина избрала профессию медика, имела ученую степень кандидата наук. Младший сын Александр посвятил свою жизнь собиранию и хранению семейного архива, он – строитель первой в Томске коротковолновой радиостанции, первым из сибирских радиолюбителей вышел в международный эфир, способствовал появлению в Томске первого звукового кино.
Вернемся к журналу Общества. Журнал, кстати, за все годы его существования постоянно выписывала библиотека краеведческого музея в Тобольске. О содержании и направленности издания можно судить по следующей краткой выборке, сделанной мною за 1909–1916 годы. Инженер К.А. Оппенгейм публикует актуальную для сибирских условий статью «Мостовые паромы» (1911), профессор С.К. Конюхов – «Цели и методы высшего технического образования» (1912). Геолог М.А. Усов поместил свою работу «Законы физико-химии в применении к петрографии» (1913), инженер И.А. Микулина – «Расчет деревянной башни высотой 70 метров». Член редакции Л.Л. Тове печатает статью «Приложение горной и геологической техники в условиях современной войны» (1916) и мн. др. В обзорных статьях публикуются самые различные сведения. Здесь и новинки радиотехники, сообщения о нефти на Байкале, информация о первых в России утилизационном заводе и станции озоновой очистки воды, об итогах сибирской выставки в Омске в 1911 году, и проч.
С началом первой мировой войны в Томске при редакции журнала было создано технико-консультационное бюро военной помощи. В задачи его деятельности входили оказание первоочередной помощи военным предприятиям в Сибири, надзор за новыми постройками и решение по заявкам неотложных инженерных задач. Бюро просуществовало до 1918 года. Военные события внесли некоторые изменения в жизнь редакции. Так, с января 1916 года по финансовым соображениям произошло объединение журнала с редакцией другого томского периодического издания «Золото и платина» (до 1903 года – «Горные и золотопромышленные известия»). Объединенный научно-технический журнал получил название «Вестник Общества сибирских инженеров» (илл. 364). С января 1918 года название журнала снова меняется: «Вестник Общества и Союза сибирских инженеров». Под новой рубрикой удалось выпустить только четыре номера (январь – апрель). События гражданской войны приостановили издание журнала. На короткое время его выпуск под прежним названием возобновился в 1922 году. Затем строгая периодичность печатания «Вестника...» нарушилась, что вынудило редакцию в очередной раз сменить название на необязательные по срокам выпуска «Труды Общества сибирских инженеров». К концу 1920-х годов центральные партийные власти сделали все возможное, чтобы сократить до минимума появление периферийных свободомыслящих изданий.
Справедливости ради надо сказать, что и в других городах Сибири в конце XIX – начале XX столетий также выходили научно-технические журналы. В Иркутске, например, с 1869 года выпускали «Записки...», а затем «Известия технического общества». Красноярск с 1914 года имел двухнедельный «Горнопромышленный листок».
СИБИРСКОЕ ЭХО ЭКСПЕДИЦИИ СЕДОВА
В апреле 2002 года центральные газеты сообщили о неординарном событии. В точке Северного полюса Земли пограничная служба страны впервые в истории установила сторожевой столб, свидетельствующий о принадлежности полярного района российскому государству. Шаг – чисто символический. Никто не пытается оспорить права России на эту часть Ледовитого океана. Русские летчики, моряки ледокольного и подводного плавания, научные и спортивные экспедиции многократно посещали макушку Земли. Побывать на полюсе в наше время – задача не более сложная, чем в любом другом отдаленном месте земного шара. Но так было не всегда. Еще в начале минувшего века попытки зарубежных и российских исследователей попасть на полюс неизбежно заканчивались трагедией. Первую русскую экспедицию на полюс история связывает с именем старшего лейтенанта Георгия Яковлевича Седова (1877–1914) – легендарного исследователя Арктики.
Он учился в мореходных классах в Ростове-на-Дону и в Морском корпусе. После их окончания получил звание штурмана дальнего плавания и произведен в чин поручика. С условиями плавания в Арктике познакомился в 1903 году в гидрографической экспедиции в Северном Ледовитом океане. Участвовал в русско-японской войне, командуя миноносцем. В 1909–1910 годах обследовал устье Колымы и Крестовую губу на Новой Земле. Спустя два года выступил с проектом санной экспедиции к Северному полюсу. В столице империи был создан Комитет «для снаряжения экспедиции к Северному полюсу и по исследованию русских полярных стран». Правительство выделило для нужд экспедиции скромную сумму в размере 10 тысяч рублей. БСЭ, между прочим, из идеологических соображений указывает, что государственной поддержки начинания Седова вообще не было. Это не соответствует действительности, но нельзя не согласиться с тем, что такая поддержка в большей мере носила благотворительный или символический характер. Седову и Комитету пришлось обратиться за финансовой помощью к частным лицам и к общественности страны.
По России за подписью председателя Комитета М. А. Суворина распространили письма, в которых пояснялась настоятельная необходимость и обязанность России в изучении и освоении полярных земель, льдов и морей. «Этого требует наша национальная честь и достоинство морской державы», – писал Суворин. «Между тем, – продолжал он, – стыдно признаться, мы находимся в полнейшем неведении не только относительно климатических условий, но даже и распределении суши и моря в пространствах, прилегающих к северной части России». Далее председатель Комитета выразил уверенность, что русское общество не останется равнодушным к идейным задачам экспедиции Г.Я. Седова, и объявил Всероссийскую подписку на посильные пожертвования. Вместе с обращением были отправлены подписные листы (илл. 365). В канцелярии тобольского губернатора А.А. Станкевича их получили в количестве 50-ти экземпляров за номерами 3201 – 3250 с целью рассылки по городам и населенным пунктам губернии (Тобол. фил. гос. арх. Тюм. обл., Ф.152. Оп. 37. Д. 431).
В верхней части листа изображена сцена водружения российского флага в точке Северного полюса и корабль «Св. Фока» во льдах.
Внизу слева помещена эмблема Комитета. На ней рядом с российским триколором на фоне северного сияния показан полярник на лыжах и собака – верный друг северного путешественника. По окружности эмблемы разместилось название Комитета. Кроме рассылки подписных листов Комитет организовал выпуск художественных почтовых открыток с портретами известных и авторитетных людей России. На обратной стороне открыток в верхнем левом углу (илл. 366) можно было снова увидеть эмблему Комитета. Полученные от продажи открыток средства также предполагалось направить на оснащение экспедиции.
Уездные исправники информировали губернатора о добровольном пожертвовании средств только к июлю 1914 года. Их сумма составляла около 310 рублей. Величина отдельных пожертвований изменялась от 50 копеек до 38 рублей. Всего таких пожертвований зафиксировано 28. Имена людей – пожертвователей история не сохранила. Известны только уезды, в которых собирались деньги: Курганский и Тюкалинский, Тюменский и Туринский, Тобольский, Тарский, Ялуторовский, Ишимский и Березовский. В благотворительной акции приняли участие ряд волостей Курганского уезда.
Между тем, экспедиция Г. Седова 27 августа 1912 года отправилась от Архангельска в сторону Новой Земли. Здесь из-за непроходимых льдов «Св. Фока» встал на зимовку. К Земле Франца Иосифа корабль приблизился только год спустя. В бухте Тихой, той самой, в которой в начале 1930-х годов приводнился дирижабль «Граф Цеппелин», Седов остановился на вторую зимовку. Растаявшие запасы угля вынудили капитана судна принять решение отправиться к полюсу в сопровождении двух матросов на санях и трех собачьих упряжках. Уже к началу похода Седов был болен – цынга. Неподалеку от острова Рудольфа 5 марта 1914 года Г.Я. Седов скончался. Ему не исполнилось и 37 лет. Именем полярного смельчака названы два залива и пик на острове Новая Земля, ледник и мыс на Земле Франца Иосифа, остров в Баренцевом море и мыс в Антарктиде. В 1930-е годы в полярном бассейне плавал ледокол «Георгий Седов». Почтовая служба России в 1977 году выпустила памятную почтовую марку к 100-летию со дня рождения полярного исследователя.
Добровольная материальная помощь сибиряков не оказала какого-либо влияния на судьбу экспедиции Седова. Дело не только в ничтожно малой сумме собранных средств. Их перечислили в Комитет после гибели Седова, и на оснащение исследовательского судна деньги не могли быть использованы. Возможно, полученные Комитетом деньги вошли в расходы на спасение участников экспедиции. Так или иначе, но сам факт посильного и благородного участия жителей Тобольской губернии в поддержке первого крупного начинания России в деле освоения полярного бассейна заслуживает уважения и сохранения в памяти потомков.
ЖЕЛЕЗНАЯ ДОРОГА В ИСТОРИИ ИШИМА
Северный участок Великой транссибирской железной магистрали Тюмень – Омск как продолжение трассы Екатеринбург – Тюмень (1885) строился в 1909–1913 годах и много позже своей предшественницы. Железнодорожное полотно протяженностью более 600 верст с многочисленными мелкими и крупными мостами через систему рек и ручьев, среди которых выделяются поймы Пышмы, Тобола, Вагая, Емеца, Карасуля и Ишима, вокзалами и полустанками построили в рекордно короткие для начала XX века сроки – за четыре года. Всеми строительными работами руководил екатеринбургский инженер Сергей Алексеевич Беэр – продолжатель замечательных дел весьма известной в России фамилии. Его дед – судостроитель и выходец из Швеции, был приглашён в Россию еще Петром I. Все последующие поколения этой семьи стали горными инженерами, путейцами и мостостроителями. С.А. Беэр пригласил на стройку многих выдающихся русских инженеров, в том числе – знаменитого мостостроителя Евгения Карловича Кнорре (1845–1917, илл. 367). Все мосты на участке Тюмень – Омск спроектированы и построены под его непосредственным руководством и наблюдением.
В пределах Ишимского района наиболее крупные мосты сооружены через реку Карасуль (два моста, в том числе – в пригороде Ишима, 270-я верста от Тюмени), а также один из наиболее внушительных – через реку Ишим (275-я верста). Где бы ни работал Е.К. Кнорре, он всюду применял новейшие инженерные приемы строительства. Так случилось и в Ишиме. Для ускорения монтажа моста Кнорре предложил необычный в то время способ. Традиционный монтаж ферм предполагал сборку отдельных деталей и узлов на месте будущего их расположения. Кнорре отошел от традиций и начал одновременный монтаж ферм на обоих берегах реки с последующей передвижкой готовой фермы на устои моста (илл. 368). Для перемещения махины, вес которой трудно себе представить, Кнорре применил вспомогательные временные железнодорожные пути, расположенные параллельно оси моста. Фермы передвигались паровозами с помощью системы сложных полиспастов, тросов и домкратов. Время монтажа было сокращено в несколько раз, улучшились условия работы и безопасности рабочих. Красавец мост стал гордостью железнодорожной стройки (илл. 369, все фотографии датируются 1913 годом). К 1993 году фермы моста отработали свой ресурс. Было принято решение об их замене. Отреставрированный мост вошел в эксплуатацию спустя два года.
Еще более впечатляющей стала постройка грандиозного виадука через Черемшанский овраг, расположенный в 19 верстах от Ишима в сторону Омска. Здесь Кнорре использовал в качестве мостового перехода обращенную вниз сборную металлическую ферму (илл. 370) не только с целью разнообразить конструкции своих мостов, но и в попытках упростить, а, следовательно, ускорить строительство. Впрочем, не будет лишним обратить внимание и на другую особенность виадука: природный пейзаж Черемшанского оврага не только не был искажен стройкой, но и заметно выиграл, несмотря на грандиозность железнодорожного сооружения. Согласитесь, в наше время забота о сохранении ландшафта со стороны предпринимателей и промышленников – явление редчайшее.
Мне не довелось побывать на виадуке и увидеть его, хотя обыкновенно всегда посещаю места, о которых пишу. Дело в том, что Черемшанский виадук – своеобразный памятник замечательному русскому мостостроителю Е.К. Кнорре, до нашего времени не сохранился. Его, состарившегося, разобрали в 1959 году. Имя выдающегося русского инженера Е.К. Кнорре хранит в Сибири и на Дальнем Востоке станция Кноррин близ Владивостока да памятная доска и капсула в береговой опоре знаменитого моста через Енисей в Красноярске.