Книги
Окрик памяти. Книга первая
Кое-что вспомнил и Виталий Кириллович. В начале 50-х годов после переноса здания управляющего завода (тогда – инженерный корпус) появилась необходимость перебазировать и здание училища. Особенно трудно было разбивать каменное основание здания. Глыбы кирпичей переносили на новое место. В результате фундамент сложили из тех камней, что и у И.И. Игнатова.
Уже в наше время, в двадцатых-сороковых годах, в народном училище располагалась средняя школа. До тех пор, пока на Мысу не выстроили новую современную десятилетку. После этого и решили здание училища разобрать и перенести на новое место в глубь сосновой рощи.
Бывшее здание народного училища купца Игнатова интересно во многих отношениях. Прежде всего, как образец архитектуры школьных зданий конца прошлого столетия. В интерьере дома полностью сохранены расположение классных комнат, просторных коридоров и холлов, деревянная двухъярусная лестница на второй этаж. Необычна компоновка здания по этажам: с лицевой стороны оно одно-, а с другой – двухэтажное. Надо принять меры к сохранению редкого сооружения, а уникальность судьбы училища запечатлеть мемориальной доской.
ТЮМЕНСКИЕ ДОМА ИГНАТОВА
В далекие уже 80-е годы мне приходилось заниматься поиском материалов о пребывании в Тюмени в конце XIX столетия прославленного адмирала и ученого С.О. Макарова. Итогом поисков стали публикации в периодической печати. Удалось найти дом, в котором останавливался адмирал, там сейчас установлена мемориальная доска. Почти везде в Тюмени по пути следования Макарова его сопровождал местный судовладелец и предприниматель И.И. Игнатов. Знаменитый флотоводец осмотрел его судостроительный завод на Мысу, пристани, электростанцию. А где жил Игнатов, не приглашал ли гостеприимный хозяин адмирала к себе домой?
Кроме своей выдающейся предпринимательской и общественной деятельности, И.И. Игнатов оставил в истории города другую замечательную страницу: в 80-х годах XIX века он, не имея детей и семьи, на несколько лет пригласил к себе в Тюмень своего племянника, будущего писателя, а тогда гимназиста, Михаила Пришвина. Он проживал в доме своего дяди. Таким образом часть судьбы певца русской природы навсегда оказались связанной с Тюменью. Вот почему любые детали биографии И.И. Игнатова, а также сведения о местах его проживания и предпринимательской деятельности в какой-то мере обогащают наши знания о пребывании в городе известного писателя.
Из родившихся вопросов и начался мой поиск тюменских домов И.И. Игнатова.
Жизнь в Тюмени М.М. Пришвина в возрасте 16–20 лет и его учеба в реальном училище пришлись на 1889–1893 годы. В городе Игнатов имел свой дом, спустя многие годы до мельчайших подробностей описанных племянником в автобиографической повести «Кащеева цепь». В частности, М.М. Пришвин упоминал внушительные, вне всякого здравого смысла, размеры двухэтажного здания, имеющего по 12 комнат на каждом этаже, танцевальный зал, винтовую лестницу и башенку над крышей.
Башенка, кстати, послужила многим краеведам не только главным ориентиром в поисках, но и причиной многочисленных заблуждений и ошибок в розысках: мода на башенки в конце прошлого века была весьма распространенной... Неудачными в течение нескольких лет были и мои поиски. Однако, не надеясь на башенку, построенную из недолговечного дерева, я пытался следовать в своих размышлениях несколько отличным путем.
Прежде всего, мне довелось ознакомиться с рукописными воспоминаниями С.И. Карнацевича, известного тюменского врача, написанными в 1976 году незадолго до его кончины. Он, в частности, писал: «...дом Игнатова до сих пор в конце Пристанской улицы, деревянный, двухэтажный». Что значит «в конце улицы»? Исчисление номеров домов в Тюмени на улицах, идущих к реке, всегда шло от реки в глубь кварталов. На Пристанской, одной из самых коротких в городе улиц, всего три квартала, – все наоборот. Следовательно, дом Игнатова мог стоять где-то возле станции Тура, где Пристанская заканчивалась. Но здесь никакого дома, совпадающего с описанием Пришвина, не было и в помине. Казалось, поиск, как и у других, зашел в тупик.
Как-то рассматривая только что купленный вариант плана города, мне пришла в голову невероятная по содержанию мысль: а не ошибся ли Карнацевич, считая конец Пристанской улицы как ее продолжение по Госпаровской? Действительно, Пристанская за станцией Тура с резким перегибом переходит в Госпаровскую (ранее – Новозагородную). И вот тут-то «конец» улицы и привел меня к дому под номером 41. Совпало все: внушительные размеры дома, близость пристани и товарных контор, о которых писал М.М. Пришвин, вековые тополя и остатки липового, некогда роскошного сада. Тогда, в конце восьмидесятых, дом еще представлял собою внушительное двухэтажное бревенчатое сооружение с каменным основанием и вместительным кирпичным подвалом. Сейчас от дома остались только развалины (илл. 83). Разве что в подвале можно, рискнув побывать в нем, встретить сохранившиеся сводчатые потолки просторных комнат с окнами, похожими на тюремные. В интерьере здания сохранились, несмотря на перестройки, прежние архитектурные решения: гипсовая отделка потолков и стен под люстры и канделябры, ненарушенные перегородки и мн. др.
Как и ожидалось, от башенки и винтовой лестницы ничего не осталось. Лишь в своем архиве, зная теперь точное расположение дома, мне без труда удалось обнаружить знаменитую башенку на старинных фотографиях и художественных открытках начала века. В полуподвальном кирпичном помещении, сохранившим, несмотря на разрушения, следы былой солидности и добротности, среди комнат, мало отличающихся от аналогичных в любом другом доме, есть одна – на два окна, в неплохом состоянии и весьма необычная. Она имеет улучшенную отделку стен и окон, сводные потолки и, по-видимому, с самого основания дома предназначалась для жилья.
Становятся понятными слова М.М. Пришвина, когда в «Кащеевой цепи» он описывал неожиданные появления в доме из подвала желтого капитана «из шпаны» с парохода «Иван Астахов» (пароход под именем «Иван Игнатов» действительно существовал, но память, увы!, подвела Пришвина: «Кащееву цепь» он писал в 20-х годах и о существовании «Ивана Игнатова», несомненно, знал. Забыта была одна «мелочь»: пароход построили в 1909 году, или спустя полтора десятка лет после отъезда Пришвина из Тюмени. Кстати, в 1909 году Пришвин снова посетил Тюмень и, надо полагать, именно тогда он узнал о спуске на воду «Ивана Игнатова»). Пришвин писал о желтом капитане. «Кто он такой? Появляется откуда-то снизу по винтовой лестнице и там же исчезает, живет там или приходит... И к дяде входит просто и во всякое время». Известно, что И.И. Игнатов-Астахов «командир сибирской шпаны», по словам того же Пришвина, привечал беглых людей, ценя не их прошлое, а смекалку и находчивость. Да и самого Пришвина он приютил, не глядя на его волчий билет.
Казалось, решение задачи приблизилось к благополучному исходу, дом найден, белое пятно в тюменской судьбе М.М. Пришвина закрыто. И все же, помня о многочисленных заблуждениях своих предшественников, я побаивался поставить последнюю точку, искал дополнительные подтверждения. Однажды мне довелось познакомиться со старейшим жителем Тюмени М.А. Садыриным, 1898 года рождения. Несмотря на солидный возраст, он, почти всю свою жизнь проработавший в речном порту, сохранил ясную память о дореволюционной Тюмени. В подтверждение моих поисков Михаил Александрович показал мне именно тот дом по Госпаровской улице, где жил И.И. Игнатов, а, следовательно, и его племянник М.М. Пришвин. Жители улицы Госпаровской до сих пор называют сохранившиеся дома «игнатовскими», зачастую не зная происхождения этого имени. Игнатовский дом был интересен во многих отношениях. Например, он первый из жилых домов Тюмени в начале 90-х годов прошлого столетия получил электрическое освещение и водяное отопление.
Как рассказывал М.А. Садырин, его родительский дом стоял в самом начале Новозагородной улицы рядом с правлением пароходства и недалеко от дома Игнатова. Игнатов, не имевший своей семьи, любил детей и при встрече с ними всегда угощал ребятишек конфетами, запас которых у него в карманах никогда не истощался.
Честно говоря, мне никогда ранее не приходила в голову мысль, что один из богатейших, известных не только в Сибири пароходовладельцев, мог выбрать для своего дома такой неподходящий для жилья участок: болото, постоянная сырость, шум поездов и пароходов, удаленность от городского центра. Одно название улицы чего стоило: Загородная...
К сожалению, с ноября 1991 года, когда мне удалось-таки найти здание, произошли серьезные изменения. Дом, возраст которого давно перевалил столетний рубеж, а состояние постройки было аварийное, разобрали по бревнам. Сохранился лишь первый каменный полуподвальный этаж. Другие игнатовские постройки и часть сада с липовыми аллеями оказались утраченными при возведении нового металлического моста через Туру. Так один из игнатовских домов, деревянный, двухэтажный, живописно вписавшийся в гущу липовых насаждений (еще недавно там был детский сад), оказался разрушенным при сооружении опор под мост.
Игнатовский (или пришвинский?) дом повторил участь многих исторических сооружений. Внутри он много раз перекраивался, позже там размещалось ГПТУ судостроителей, затем – общежитие, а перед сносом дом был жилым. Восстановить уже ничего нельзя. Однако, было бы желательно благоустройство этого места и асфальтирование улицы. Еще не совсем поздно спасти и возродить липовый сад, или хотя бы его часть.
Как уже говорилось, мне еще удалось застать дом И. И. Игнатова в относительной сохранности. Только неисправность фотоаппарата, отказавшего служить хозяину в ноябрьскую стужу, не позволила запечатлеть на пленке внешний вид здания. Надежде о повторной съемке весной, к сожалению, не суждено было сбыться: уже в апреле передо мной лежали только развалины... Интенсивные поиски вариантов фотографий в архивах знатоков истории города долго не давали положительных результатов. И только недавно благодаря усилиям городского бюро технической инвентаризации и регистрации мне удалось раздобыть некоторые сведения о судьбе здания и, что особенно важно, поэтажные планы дома в различные стадии его жизни (илл. 84). На мой взгляд, они будут интересны как любителям истории города, так и почитателям таланта М.М. Пришвина.
Наиболее интересной из полученных сведений, если не сказать больше – сенсационной, мне показалась дата возведения здания – 1856 год (!). Если эта цифра не содержит ошибки или описки, то получается, что И.И. Игнатов, приехавший в Тюмень в 1863 году, первоначальным строительством своего дома не занимался, а только приобрел готовое здание. Это не означает, что он не перестроил жилье по своему вкусу. Скорее наоборот, расширил его границы, надстроил антресольный полуэтаж, и дом стал почти двухэтажным.