Незастроенная часть верхнего полуэтажа, обращенная в сторону улицы, была превращена в прогулочную площадку с перилами, скамейками, цветами и зонтами от солнца. Тогда же он соорудил над крышей наблюдательную башенку и соединил этажи сквозной лестницей. Лестница начиналась с центрального коридора подвала, сообщалась со всеми этажами и поднималась до уровня чердака и наблюдательной площадки башни. Кстати, такую же башню И. Игнатов соорудил на здании правления пароходства, принадлежащего ему же, недалеко от станции «Тура». Оно сохранилось до нашего времени, но без вышки.

На поэтажных планах после 1951 года внутренняя лестница исчезает, надо полагать, в целях безопасности юных жителей общежития ФЗУ, принадлежавшего в 1936–1951 годах Тюменскому Затону – судоремонтному заводу им. Ильича. Лестницы остались только между первым и подвальным этажами в пристроях к основному корпусу: в сенях, в чуланах и кладовых. Отдельная лестница принадлежала одной из жилых квартир, расположенной в двух уровнях на площадках первого и второго этажей.

В течение почти полуторавекового срока жизни жилой дом Игнатова неоднократно подвергался перестройкам и перепланировкам внутренних помещений, особенно после 1917 года. Так, пристрои для котельной, кладовых и чуланов в подвальном этаже, а для сеней на первом, появились в конце прошлого столетия. В 1968 году антресольный полуэтаж превратили в полноценный. Здание, таким образом, стало целиком двухэтажным уже в наше время.

Тогда же, а может и раньше, была сломана из-за ветхости наблюдательная башенка. Дополнительная площадь, полученная в результате пристроя второго этажа, использовалась для учебных комнат-классов ВСПТУ-1, позже ГПТУ-4. Общая площадь всех помещений достигла 1000 кв. метров при наружных размерах здания-махины 26 на 34 метра при высоте почти 7 метров. На чердачное помещение под крышей после перестроек можно было попасть только по наружной лестнице. Ее пристроили с правого торца дома.

Как тут не согласиться с описанием здания, сделанном М. Пришвиным в его повести «Кащеева цепь»: «... выстроил себе пароходчик Иван Астахов, командир сибирской шпаны, двухэтажный дом с вышкой, огромный, неуклюжий и мрачный, ни на что не похоже: ни дом, ни корабль. Для чего, одинокий, холостой, устроил себе такое большое жилье с танцевальной залой, люстрами и канделябрами на стенах?» Вот в таком доме-громадине и пришлось провести Пришвину несколько тюменских лет жизни.

Старожилы города рассказывали мне, что, по слухам, М. Пришвин некоторое время проживал отдельно от дяди, и происходило это в дни размолвок с ним. Как племяннику, Пришвину не было необходимости проживать на частной квартире, поскольку Игнатов располагал вторым домом по улице Водопроводной. Взаимное отчуждение периодически наступало по причине сложностей характера юноши, в силу которых его, после ссоры с преподавателем, лишили обучения в гимназии Ельца, и он, подобно ссыльным, без документов оказался в Тюмени у своего дяди.

К сожалению, похвальный и, прямо скажем, рискованный для того времени поступок Игнатова ни в коей мере не был оценен юным Пришвиным. Ироническое, с оттенком пренебрежительного отношения Курымушки (Пришвина) к дяде Астахову (Игнатову) в «Кащеевой цепи» как к человеку малограмотному и ограниченному, не делает чести писателю. И все это происходит на фоне откровенного самолюбования, если не сказать больше – обожания главного героя повести Курымушки. И это при том, что И.И. Игнатов был известен в России как знаток речного судостроения, автор многих научных публикаций в центральных технических журналах и обладал непререкаемым авторитетом в инженерных кругах.

Юношеский максимализм, которым можно было бы объяснить вызывающее поведение племянника, приходится отвергнуть, так как «Кащеева цепь» вышла из-под пера писателя спустя четверть века. С позиции умудренного жизнью человека Пришвин мог бы посмотреть с высоты минувшего на себя, юнца, с достаточной долей иронии. Писатель этого не сделал. Следовательно, на многие годы сохранил в душе обиду на человека, которому многим был обязан. Воистину, как мог бы рассуждать Игнатов: хочешь заиметь врага – сделай родственнику что-нибудь хорошее. Мстительность, а она в «Кащеевой цепи» налицо, в характере человека нередко оборачивается против него самого даже спустя десятилетия. Вот и приходится произносить об уважаемом писателе малоприятные слова.

Подтверждением сказанного служат воспоминания людей, близких к Пришвину. Мне как-то попалась в руки книга еще одного певца русской природы И.С. Соколова-Микитова, много лет хорошо знавшего М.М. Пришвина. Он, знаток его характера, писал о нем следующее: «Пришвина иногда называли «бесчеловечным», «недобрым», «рассудочным» писателем. Человеколюбивым назвать его трудно, но великим жизнелюбцем и «самолюбцем» он был несомненно».

Можно ознакомить читателей с фотографией тюменских железнодорожных путей в районе станции «Тура» (илл. 85). Снимок сделан в первые годы нашего столетия. В правой его части над тендером паровоза видна башенка дома Игнатова. Кроме того, посмотрите на план подвального этажа того же дома по улице Госпаровской.41 (до 1951 года – Госпаровская, 31). Планы других двух этажей коридорно-гостиничного типа почти полностью идентичны подвальному. Фундамент здания – кирпичный ленточный, стены подвала также кирпичные, а жилая часть дома была бревенчатой с внутренней штукатуркой и с досчатой обшивкой снаружи. Со времени последней инвентаризации, сделанной 20 февраля 1991 года, здание считается отселенным и разрушенным.

Во времена, когда я искал дом Игнатова, мне не однажды приходилось встречаться со старожилами Тюмени. Некоторые из них утверждали, что Игнатов имел в городе не один, а два жилых дома. В суматохе поиска, когда и об одном-то доме ничего не знаешь, напоминание о втором жилье не было принято всерьез. Для самоуспокоения было решено, что под вторым домом, возможно, подразумевались здания на Мысу на территории судостроительного завода.

Сравнительно недавно, работая в областном архиве, мне попались в руки списки домовладельцев г. Тюмени за 1898 год. Неожиданно в перечне строений по улице Водопроводной я наткнулся на имя И.И. Игнатова как владельца дома. Стало быть, правы были те, кто не забыл о втором доме Игнатова! Но сохранился ли он или же его постигла участь первого? Почти за столетие могла измениться и нумерация строений... К счастью, на сей раз удача сопутствовала поиску. Как оказалось, дом находился на пересечении двух улиц: Водопроводной, 16 и Большой Разъездной, 10 (теперь Сакко). Четные и нечетные стороны улиц со временем обычно остаются неизменными. Координаты дома, таким образом, оказались четко обозначенными вне зависимости от того, изменилась или нет нумерация. Оставалось побывать на месте и убедиться в достоверности кабинетного исследования.

Дом хорошо сохранился! Старинный двухэтажный бревенчатый особняк с многочисленными окнами, внешне напоминающий здание того же владельца по Новозагородной, стоит в окружении вековых тополей (илл. 86). Здание семистенное (!) со столь же неуклюжим пристроем и просторным двором. Словом, все – в стиле Игнатова, воплощенном в доме на Новозагородной.

Нет сомнений, что здесь в доме на Водопроводной бывал, а может, и жил М.М. Пришвин. Следует, наверное. сохранить это строение, как одно из немногих материальных свидетельств жизни и деятельности двух замечательных людей прежней Тюмени: Игнатова и Пришвина. Такого же внимания заслуживают и сохранившееся на Мысу кирпичное одноэтажное здание бывшего игнатовского заводоуправления на территории судоремонтной верфи, сохранившаяся контора правления «Товарищества Курбатова и Игнатова» на берегу реки вблизи станции «Тура», а также кирпичное двухэтажное здание бывшей конюшни И.И. Игнатова в конце улицы Госпаровской возле насыпи железной дороги, вблизи цехов судостроительного завода (сейчас – жилой дом), илл. 87. Разве можно представить себе, чтобы любознательный племянник не посещал дядю на его рабочем месте или на стапелях?

До сих пор служат в речном порту деревянные склады-пакгаузы, когда-то принадлежавшие И.И. Игнатову. Их внушительные размеры, необычность архитектурно-строительных решений вызывают не только уважение к их создателям. Склады – это украшение речных ворот Тюмени (илл. 88).

«ФОРТУНА» ИВАНА ЛАМБЕРТА

Гончарное мастерство, распространенное в наших краях в XIX столетии, сейчас оказалось почти забытым. Наметившееся в последние годы возрождение старого ремесла с трудом пробивает себе дорогу. И дело не только в недостатке художественного таланта местных умельцев, но и в том, что забытую технологию производства приходится разрабатывать заново.

С раскрытия секретов гончарной технологии, отработанной до совершенства тюменским городским архитектором Иваном Карловичем Ламбертом в последней трети XIX века, началась жизнь завода под названием «Фортуна». Завода в Тюмени давно уже нет. А когда-то он славил город своими изумительными по красоте и качеству гончарными изделиями. Сырье – местная светлая глина – было в изобилии и под рукой.

Продукция Ламберта впервые появилась в продаже в 1870 году. А год спустя на выставке в Тюмени были представлены изразцовые кирпичи и керамические поделки в сыром и обожженном виде, бронзированный кирпич и глазури. Продукция имела успех, и мастерская, как первоначально называлась «Фортуна», быстро наращивала производство и вскоре стала заводом. Он располагался на Монастырской улице (теперь Коммунистическая) у крутого спуска берега Туры за монастырем. Изделия имели спрос не только в Тюмени, но и во многих городах Сибири. Вот некоторый перечень продукции: плитки для облицовки печей – узорчатые и гладкие, камины, вазы садовые и комнатные, бордюры для цветников, кронштейны и розетки со всевозможной резьбой, гончарные трубы для печей и водопроводов, огнеупорный кирпич различных сортов и размеров, клинкера и многое другое. Имелся подробный каталог всех изделий с прейскурантом.

Завод существовал до первой мировой войны. Почти в каждой справочной книге по Тюмени в конце девятнадцатого – начале двадцатого веков можно было встретить неизменную рекламу завода – верный признак многолетнего благополучия предприятия (илл. 89).