Книги
Окрик памяти. Книга первая
Между тем комиссия начала торги имущества. Чтобы спасти хотя бы часть его, Лонгинов передал доверенность на управление заводом и ключи от цехов и кладовых мастеру А.П. Кругляшову как куратору конкурса. Кругляшов, которого Лонгинов хорошо знал и доверял ему, переселился во флигель и сделал немало полезного для сохранения машин и механизмов. Производство замерло, рабочие перестали получать жалованье, корпуса и непроданная продукция лежали занесенные снегом. Как часто случается с бесхозным имуществом, часть его была уничтожена пожаром. Кредиторы, попечители и конкуренты сделали все от них зависящее, чтобы из процветающего завода сделать свалку металла и заброшенной недвижимости.
Во всей этой неприглядной истории более всего меня поразила позиция местных властей. Они не только не предотвратили гибель завода, дающего городу солидные налоговые отчисления, но в меру своих возможностей и не дожидаясь решения суда ужесточили полицейский надзор за исполнением указаний конкурсного управления. За сохранение завода, ставшего гордостью не только Тюмени, но и всей Сибири, почти никто не попытался заступиться. Исключением стали только купцы Котовщиков, Иконников, Игнатов да заседатель Тюменского окружного суда Колокольников. Первый – главным образом из родственных чувств (Котовщиков был женат на дочери Гуллета), а И. И. Игнатов попытался уменьшить долг Лонгинова за счет аренды парохода «Заря».
Воспользовавшись возможностью отлучаться из тюрьмы, К.В. Лонгинов тайно уезжает в Санкт-Петербург, где, не надеясь на местное правосудие, обращается с жалобой в Сенат с надеждой на прямые, без посредников, объяснения. В итоге работы комиссии Сената обвинения с Лонгинова были сняты, Тюменский окружной и Тобольский губернский суды в декабре 1877 года, или четыре года спустя после начала процедуры банкротства, вынесли решения о прекращении следствия. В Тюмень Лонгинов больше не вернулся, навсегда обосновавшись с семьей и тещей в столице.
По-видимому, не без содействия купца Котовщикова ему удалось сохранить часть своего состояния, так как в 80-е годы один из сыновей Гуллета-старшего Роберт Гекторович, механик с инженерным образованием, совместно со своим компаньоном англичанином Л.М. Пирсоном арендовали завод, надо полагать, с участием капитала Лонгинова и семьи Гуллетов. С этого времени фамилия Гуллетов вновь оказывается связанной с тюменским судостроением. Р. Г. Гуллет отличился тем, что на заводе был построен первый в Сибири пассажирский пароход «Кормилец», а после него «Любимец», а затем первый в Сибири двухэтажный «американского» типа пароход «Евгений». Фирма под названием «Пирсон и Гуллет» (с начала века – «Гуллет и Пирсон – наследники») существовала до 1901 года, когда имя Гуллета исчезло с фирменных бланков. Но завод продолжал работать и позже, меняя лишь хозяев.
Последовательность владения заводом выглядела следующим образом. После отъезда Лонгинова завод, точнее то, что от него осталось, перешел в 1876 году при активном содействии Лонгинова и его капитала в аренду к уже неоднократно упоминавшемуся А.П. Кругляшову. Сыновья Гуллета-старшего, которые вполне могли бы претендовать на завод как наследники, в эти годы работали в разных фирмах, предпочитая на фоне недавних судебных тяжб оставаться некоторое время в тени. Так, Иван Гекторович проживал в Тобольске и служил капитаном судна у купца Плотникова, а позже – у И.И. Игнатова. Эдуард работал механиком у Гакса в Кунгурском заводе, а Роберт Гекторович до 1885 года значился заводским механиком в Добрянском заводе под Пермью, не проявляя какой-либо предпринимательской активности. С 1880 года завод Гуллета переходит во владение коммерции советника А.К. Трапезникова, известного в Тюмени как крупного судовладельца и организатора первых плаваний судов в страны Западной Европы через устье Оби и обратно (1878 год: Тобольск – Лондон – Тобольск). Занятый торговыми делами, Трапезников счел возможным сдать завод в аренду упомянутым Пирсону и Гуллету-младшему.
Последние не торопились вкладывать деньги в реконструкцию завода, им не принадлежавшего, и вскоре, к началу нового столетия, деревянные здания и корпуса, а также механическое оборудование сильно обветшали.
ПОДДАННАЯ ЕЕ ВЕЛИЧЕСТВА КОРОЛЕВЫ ВЕЛИКОБРИТАНИИ
Несколько лет тому назад в местных изданиях мне довелось опубликовать свои заметки о заводе Гуллета – первенце тюменского судостроения. Вскоре телефон и почта обрушили на меня многочисленные читательские отклики. Кто-то благодарил за память о былом, кто-то вносил поправки, уточнения или сообщал новые факты истории семьи Гуллетов, а кто-то категорически возражал моей трактовке истории судостроения в Тюмени. Словом, публикация не оставила читателей равнодушными – главное, на что может надеяться автор.
Более всего запомнился телефонный разговор с бывшим моим студентом в конце 60-х годов, а теперь директором ЗАО «Интехсервис» Олещуком Александром Иосифовичем. Будучи человеком с высокоразвитыми чувствами памяти и благодарности, он много лет ухаживает за могилой своего деда на Парфеновском кладбище. Еще в конце шестидесятых годов среди запустения и зарослей в самой старой части кладбища (захоронения 70 – 90-х годов XIX столетия) он обнаружил необычный надгробный памятник недалеко от церкви Трех Святителей. Запомнился памятник не столько лежащим сверху крестом, что необычно для русских захоронений, и массивностью нетронутой временем мраморной глыбы, благодаря солидному весу которой бывшие и современные вандалы не могли с ней справиться до наших дней, сколько необычными надписями с двух сторон каменного параллелепипеда (илл. 72).
Но прежде чем обнародовать надписи, хотелось бы вкратце напомнить некоторые сведения об основателях российской династии Гуллетов. В Тюмени Г.И. Гуллет прожил около четырех лет, а затем в 1863 году по приглашению одного из сибирских заводчиков подался с супругой в Центральную Сибирь в Иркутскую губернию на должность технического руководителя Николаевского железоделательного завода, расположенного в 20 верстах от Братского Острога. Все дела по руководству тюменской верфи он передал своему зятю инженеру К.В. Лонгинову, женатому на старшей дочери Гуллетов.
Николаевский завод, основанный в 1859 году, усилиями Гектора Гуллета вскоре стал образцовым в Сибири. Он выпускал такую же продукцию, что и в Тюмени, но более дешевую. К сожалению, Гуллет, все годы работы в России обладавший полной свободой в выборе решений, в условиях, когда он занимал подчиненное положение, долго работать не смог, заболел и вскоре в 1866 году скончался. Его похоронили там же на заводе. В наше время Николаевский завод, поселок при нем и кладбище оказались на дне Братского моря...
Супруга Г.И. Гуллета Елизавета Эдуардовна, тоже подданная Великобритании, вернулась в Тюмень к детям и стала владелицей тюменского механического завода, носящего имя ее мужа. Здесь она выдала доверенность К.В. Лонгинову на управление заводом и на полную финансовую свободу. Поначалу завод процветал, но к 1873 году из-за финансовых неурядиц оказался в положении банкрота. Только после изнурительных тяжб четыре года спустя Лонгинову с помощью Сената с трудом удалось отвести от себя процедуру судебного преследования и банкротства, обоснованность которого он никогда не признавал. В Тюмень, однако, дорога для Лонгинова была закрыта. Оставив дела, он вместе с семьей и тещей Е.Э. Гуллет навсегда переезжает в Санкт-Петербург, где следы семьи теряются. По крайней мере, я так считал до самого последнего времени, предполагая возможное возвращение семьи, или ее части, в Англию, пока не раздался телефонный звонок А.И. Олещука.
Из разговора стало понятно, что родилась сенсация. Оказывается, упомянутый памятник находится на могиле супруги Гектора Ивановича, о чем свидетельствует сохранившийся текст на боковых сторонах надгробья: “Елизавета Эдуардовна Гуллетъ родилась в 1828 году в Ньюкастле 12 июля. Скончалась въ 1885 году 7 февраля, отъ роду имела 57 леть”. Каким же образом она вновь оказалась в Тюмени? Дело в том, что одна из ее дочерей была замужем за купцом Котовщиковым и проживала в Тюмени. Кроме того, один из ее сыновей инженер Роберт Гекторович к тому времени снова возглавил отцовский завод, правда, только на условиях аренды. Надо полагать, мать не раз приезжала к ним в Тюмень в гости. По-видимому, печальное событие произошло во время посещения Тюмени... Умерла она в сравнительно молодом возрасте. Вероятно, банкротство завода отняло у нее много сил и здоровья.
Подобно супруге, Гектор Гуллет также родился в Ньюкастле, расположенном в центральной части восточного берега Великобритании в устье реки Тайн, впадающей в Северное море. Город и порт известны угольными копями, предприятиями судостроения, производством котлов и горношахтного оборудования. Именно здесь в 1823 году знаменитый Джордж Стивенсон, уроженец тех же краев, построил первый в мире локомотив, основал паровозостроительный завод и установил современный стандарт ширины рельсового пути. Уникальная машина Стивенсона, изменившая представление человечества о транспортных возможностях, до сих пор экспонируется в музее науки и техники Ньюкастла. Читатели, располагающие возможностями «Интернета», могут при желании познакомиться с этим музеем. Около двух десятилетий назад мне довелось проездом побывать в Ньюкастле. Главное впечатление от города: не заводы растворились среди хаотически расположенных жилых кварталов, а дома – среди портовых сооружений и многочисленных заводов.
Всемирно известный английский историк и социолог Г.Т. Бокль в своем труде «История цивилизации в Англии» (середина XIX столетия) образно охарактеризовал значение изобретения Стивенсона: «Локомотив более способствовал сближению людей, чем философы, поэты и пророки с самого начала мира». Без сомнения, род деятельности и технические достижения Г.И. Гуллета в России стали возможными не без влияния технической мысли инженеров и производственного духа знаменитого города Англии. Применительно к условиям Сибири середины прошлого века Г.И. Гуллет для сближения по речным артериям людей и селений с помощью его пароходов и паровых машин сделал не меньше своего великого земляка и вполне заслуживает имени сибирского Стивенсона.
Какой же была супруга знаменитого механика, а затем и владелица завода? Прежде всего, она – мать восьмерых детей. Все они получили блестящее образование, а трое сыновей – высшее техническое. Будучи намного моложе мужа, она освободила его от домашних хлопот, что позволило ему целиком сосредоточиться на предпринимательской деятельности. Успехи мужа были и ее достижением. В семье царила атмосфера взаимного уважения и спокойствия. Родители не забывали свою родину, любовь к ней прививали детям. В официальных документах и обращениях они неизменно подчеркивали свое подданство Ее Величеству Королеве Великобритании. Не была чужда Елизавете Эдуардовне и благотворительная деятельность. Недавно научный сотрудник облархива Л.М. Зырянова обнаружила письмо, помеченное 1873 годом. В нем, в ответ на обращение Тюменской городской управы, Е.Э. Гуллет дала согласие на участие в работе санитарного комитета города (илл. 73). Одновременно она обязалась вносить ежегодно по 50 рублей на содержание лечебницы. Стоит обратить внимание на примечательное обстоятельство: событие совпало с началом финансовых затруднений семьи и банкротства завода, что не помешало Елизавете Эдуардовне откликнуться на нужды Тюмени, в которой она прожила почти четверть века.
В наше время мало что напоминает былую славу завода Гуллета. На месте его расположения остались развалины кирпичных корпусов, хозяйственных и жилых построек дома Гуллетов, в свое время размещавшегося тут же при заводе. Поскольку для захоронения хозяйки завода избрали кладбище в Парфеново, где покоились выходцы из Заречья, можно предполагать, что при посещении Тюмени Е.Э. Гуллет останавливалась в своем доме. В облархиве хранятся папки с документами конкурсного управления заводом во времена его банкротства. Теперь вот, благодаря вниманию и заботе А.И. Олещука, разыскался еще один вещественный памятник семье Гуллетов. Сбережем ли его?
КУПЕЦ ИГНАТОВ – ЗНАТОК РЕЧНОГО ПАРОХОДСТВА
В коротком по времени расцвете предпринимательства в Тюмени (конец XIX начало XX вв.) заметное место принадлежит купцу первой гильдии Ивану Ивановичу Игнатову (1833–1915 гг.) – основателю на Мысу одного из первых судостроительных заводов в Тюмени, названного Игнатовым Жабынским. Существует несколько версий названия завода. Наиболее правдоподобная из них сводится к следующему. Вблизи города Белева Тульской губернии в старые времена существовал мужской монастырь Святого Макария Жабынского – чудотворца. Можно полагать, что чудотворное влияние Макария И. И. Игнатов надеялся распространить и на свое детище на Мысу. По имени завода получил свое название и капризный перекат на Туре.
И.И. Игнатов (илл. 74) был выходцем из г. Белева (теперь – Тульская область), с верховьев реки Оки. Белев – старинный русский город, ровесник Москвы. Он старше Варшавы, Берлина, Берна, Стокгольма и Амстердама. К середине XIX столетия развитое в Белеве судовое дело и некогда оживленная торговая пристань, единственная у истоков Оки, уже пережили свою стадию расцвета. Ока мелела, купеческие базы пустели, поблекла былая слава ежегодной ярмарки. В этих условиях энергичный и молодой белевский купец И.И. Игнатов в начале шестидесятых годов XIX века по совету коллег-нижегородцев отправился в Сибирь в поисках новых возможностей расширения своего дела.