СЕМЬЯ И ДИНАСТИЯ ГУЛЛЕТОВ

Судостроительную промышленность Тюмени второй половины прошлого столетия трудно себе представить без имени Гуллета – одного из основателей знаменитого тюменского завода, выходца из Великобритании, до конца дней своих сохранившего английское подданство. Верфи Гуллета располагались на левом берегу р. Туры по улице, не изменившей свое имя до нашего времени. Там и сейчас еще сохранились некоторые корпуса, напоминая нам о пионере судостроения Тюмени. Продукция завода была широко известна за Уралом, гуллетовские пароходы плавали в бассейнах всех крупнейших рек Сибири, в Охотском и Карском морях. На промышленной выставке в Тюмени в 1871 году экспонаты завода Гуллета, переживавшего пору своего расцвета, завоевали престижную медаль.

Среди наиболее известных речных судов, уже упомянутых ранее, или машин к ним, построенных на заводе, можно добавить пароходы «Иртыш», «Тоболяк», «Рыбак», «Николай» и др. Кроме пароходов завод выпускал механизмы и приводы для мукомольных мельниц, суконных фабрик и лесопилок, рудоподъемные паровые машины для уральских горнозаводских предприятий, водопроводное оборудование, в том числе литые чугунные чаши фонтанов, питательные аппараты и запасные детали к ним, предохранительные клапаны, зубчатые колеса и шестерни и мн. др. В общей сложности номенклатура изделий содержала не одну тысячу наименований. Авторитет, надежность продукции и слава судоверфи, носящей имя ее основателя и хозяина, росли от года к году. Единственное слово «Гуллет» срабатывало лучше всякой пространной рекламы.

Казалось бы, биография такого знаменитого человека не могла иметь белых пятен, а благодарная Тюмень должна была помнить его имя, столь много сделавшее для города и для его общероссийской известности. Увы! В который раз приходится напоминать притчу об отечестве и пророках, в нем отсутствующих... Так кто же был этот Гуллет, какова его судьба? Когда эти вопросы стали занимать мой ум и время, первым, что пришлось сделать – обратиться к имеющейся литературе, особенно к местным публикациям. Меня удивила и озадачила череда противоречивых фактов. Судите сами: одни указывали месторасположение завода на Мысу, другие называли ошибочные даты основания завода или заката его деятельности, третьи путали имена отца семейства Гуллетов с его сыновьями. Эта путаница выглядела настолько изобретательно, что из многочисленного клана Гуллетов в истории остался только Гуллет-старший, и этот единственный мифический Гуллет жил более века... На самом деле все обстояло много сложнее.

Отчаявшись найти истину в современных публикациях, серьезность которых вызывала немалые сомнения, пришлось начать все заново и обратиться к первоисточникам и архивам. Необходимость такого поиска стала особенно очевидной после того, как сам я, из-за некритического отношения к публикациям моих предшественников, «наломал дров» в своих ранних работах по Гуллету.

Однажды при просмотре газетной подшивки «Тобольских губернских ведомостей» за 1869 год мне попалась на глаза заметка, подписанная уполномоченным фирмой «Гуллет» инженером К. Лонгиновым. Публикация, перепечатанная из «Казанского биржевого листка», со знанием дела рассказывала о чугунолитейном и механическом заводе Гуллета в Тюмени. Более всего меня поразила в статье позиция автора как патриота Сибири, а также неожиданное для меня его откровение о том, что несмотря на английское имя основателя завода и великобританское подданство предприятие целиком было русским, включая инженеров, мастеров и рабочих. Все оборудование в цехах было произведено в родном отечестве. Вот как писал Лонгинов о своих механиках: «Мы предпочитаем русских машинистов иностранным, в особенности английским, на том основании, что выписанный прямо из Англии машинист-англичанин по незнанию русского языка и местных условий, да еще при разного рода претензиях, редко может удовлетворить промышленника. Со временем такой машинист-иностранец непременно производит себя в инженер-механики, определяет себе баснословную цену, а мы, русские, в простоте души своей, из слепой веры ко всему иностранному и к самозванцам-техникам часто поручаем подобному «машинисту» разного рода технические сооружения, которые большей частью кончаются неудачами и бесполезными затратами капитала».

«Позвольте, – подумалось мне, – откуда у наемного инженера завода, принадлежащего великобританскому подданному, набралось столько откровенного непочтения и смелости, граничащей с безрассудством, ко всему иностранному, в том числе и английскому? Сам Гуллет, между прочим, всюду называл себя инженером-механиком...». Естественно, интерес к личности К. Лонгинова возрос у меня необычайно. Интуиция подсказывала, что через судьбу инженера можно будет выйти и на другие объекты моих поисков. С помощью работника облархива Г.И. Иванцовой удалось разыскать несколько папок с заводскими документами семидесятых годов прошлого столетия. Они-то и позволили прояснить многое из непростой истории как семейства Гуллетов, так и самого механического завода.

Основатель урало-сибирской династии Гуллетов механик Гектор Иванович родился в промышленноразвитой Англии в начале XIX века. Разочаровавшись в возможностях предпринимательской удачи на родине, в конце 30-х годов он решил переселиться в Россию совместно со своим соотечественником и компаньоном Константином Ивановичем Гаксом. В 1841 году они построили в г. Кунгуре на реке Сылве, притоке Камы, завод по сборке пароходов. Несколько позже компаньоны соорудили сборочный цех в Перми в районе знаменитой Мотовилихи, а в 1854 году филиал механического завода Гакса и Гуллета по изготовлению паровых машин возник в Екатеринбурге, куда Гуллет-старший переехал с многочисленной семьей.

В екатеринбургском доме Гуллета кроме супруги Елизаветы Эдуардовны поселились и их дети: старшая дочь Мария, сыновья Иван, Эдуард и Гектор, названный в честь отца (совпадение имен часто сбивало с толку исследователей), Роберт Гекторович 1859 года рождения – будущий совладелец тюменского завода, и младшие дочери Екатерина, Ольга, Люция и Елизавета. Юное поколение Гуллетов благодаря заботам родителей получило прекрасное образование. Мужская половина закончила специализированные технические учебные заведения в центральной России, в частности, Роберт – в Риге, а дочери – женские гимназии в Екатеринбурге и Перми.

На одну из инженерных должностей завода в Екатеринбурге Гектор Гуллет принял молодого, знающего и энергичного механика Константина Васильевича Лонгинова. Благодаря усилиям последнего завод постоянно имел гарантированные заказы, особенно от тюменских предпринимателей. Старания инженера не остались без внимания, и он стал частым гостем семьи Гуллета. Вскоре, как итог этих посещений и знакомств, состоялась свадьба инженера и старшей дочери Марии Гуллет-Лонгиновой. Так Константин Лонгинов породнился с Гектором Гуллетом-старшим.

Под влиянием Лонгинова, а также вследствие непрерывного роста заказов из Тюмени, хозяин завода принял решение перевести производство поближе к потребителю в Тюмень. В течение 1860 – 1863 годов задуманные планы удалось полностью реализовать. В Тюмень из Екатеринбурга перешли на работу многие квалифицированные мастера-механики, в частности, старшие мастера Евлампий Овчинников и Яков Семков, а также техник А.П. Кругляшов, проработавший у Гуллета более 20 лет. Позднее он окажет незаменимую услугу заводу во времена для него не самые лучшие. Полностью перевезли в Тюмень все механическое оборудование. Завод обосновался на новом месте и в 1863 году выдал первую продукцию.

Все шло, как и было задумано, если бы не одно обстоятельство. Неугомонный Гектор Гуллет-старший проявлял кипучую энергию на новом месте до тех пор, пока его заводы не начинали входить в нормальный рабочий ритм. После этого события интерес к делу у хозяина заметно ослабевал, и ему не терпелось заняться чем-нибудь новым. Знакомая черта характера, читатель, не правда ли? Рутинные хлопоты по переводу завода из Екатеринбурга и по его техническому руководству с 1860 года были возложены на плечи энергичного зятя. Самостоятельность в предпринимательстве не только не помешала ему, но и способствовала развитию деловых качеств. И Гектор Иванович Гуллет после Перми, Кунгура, Екатеринбурга и Тюмени в очередной раз с головой окунулся в новые организационные дела.

В самом начале 60-х годов, еще не закончив тюменские хлопоты, он получил приглашение на должность технического руководителя казенного Николаевского железоделательного завода, расположенного в Нижне-Удинском округе Иркутской губернии на реке Оке – левом притоке Ангары. Завод свою первую продукцию выдал совсем недавно – в 1859 году, нуждался в опытных кадрах, поиску которых администрация молодого предприятия уделила первостепенное внимание. Согласившись с выгодным предложением, энергичный и амбициозный англичанин полагал, возможно, самонадеянно, что фирме «Гуллет» пора заявить о себе на Байкале и в Восточной Сибири. Время показало, что Николаевский завод не ошибся в выборе: благодаря усилиям Г.И. Гуллета предприятие стало образцовым в Сибири. Располагая доменными, сварочными, медеплавильными и сталелитейными печами и горнами, механическими мастерскими, завод строил дешевые пароходы, паровые машины, локомобили, лесопилки, мельницы, оборудование для золотых приисков и винокуренных фабрик – словом, все то, что Гуллет умел делать на далеком Урале и в Тюмени. Неслучайно продукция завода получила медаль на Парижской промышленной выставке в 1878 году. Об этой высочайшей оценке, однако, Гуллет так и не узнал: не выдержав напряжения организационно-технических забот и неурядиц, присущих казенному заведению, Г. Гуллет скончался в 1866 году.

Владелицей тюменского завода стала супруга Гектора Ивановича Елизавета Эдуардовна Гуллет. Не надеясь на собственные силы, она оставила Николаевский завод, перебралась в Тюмень к зятю и выдала ему доверенность на управление заводом при полной финансовой свободе. С 1869 года К.П. Лонгинов по сути дела стал реальным хозяином завода, сохранив его прежнее имя. Наконец-то стали понятны удивившие меня поначалу неприязнь Лонгинова ко всему зарубежному и его смелость в высказываниях: время начала самостоятельной работы Лонгинова и его резкое выступление в печати полностью совпало – 1869 год. Надо полагать, в отношениях с тестем не все обстояло гладко, так как после кончины Гуллета-старшего и по его воле доверенным завода некоторое время был К.И. Гакс – испытанный годами компаньон. Такой поворот событий болезненно задевал самолюбие Лонгинова.

К.В. Лонгинов энергично взялся за обновление цехов и оборудования. К 1871 году, когда продукция фирмы заявила о себе наиболее ярко, особенно на промышленной выставке в Тюмени, завод располагал солидной недвижимостью. В ее состав входили здания парового молота, листоковальной фабрики, литейной, водоподъемной машины и паровой мукомольной мельницы, судосборочный цех, богатые механические и столярные мастерские, складские помещения для готовой продукции и механизмов, караульный дом, пароход «Заря», баржи и пристань, котельная и заводской двор. При дворе завода находились обширный жилой особняк семьи Гуллетов и коллежского советника, тюменского купца первой гильдии К.В. Лонгинова, амбары, конюшни и флигель для обслуги. К заводу было приписано более 200 постоянных рабочих, а с приходом весны, с учетом сезонных, до 800 человек.

Приток заказов и надежное положение предприятия стимулировали планы дальнейшего расширения производства. Лонгинов намеревался реконструировать свою тюменскую пристань, построить аналогичную в Томске, обновить оборудование завода, увеличить собственную долю в основанном им пароходном товариществе «Заря» и мн. др. Недостаток средств заставил Лонгинова обратиться за крупномасштабной помощью под срочные векселя и банковский их учет к частным кредиторам и банкам в Тюмени, Екатеринбурге, Перми и в Нижнем Новгороде, а также к некоторым уральским заводам (Каменск-Уральский, Билимбай, Нижний Тагил и др.). Как оказалось, для руководства заводом недостаточно иметь талант инженера, надо еще уметь вести строгий учет финансов, знать конъюнктуру рынка и своевременно реагировать на возросшую в Тюмени жесткую конкуренцию. Кроме завода Гуллета в городе набирали силу хорошо спланированные верфи И.И. Игнатова на Мысу с каменными корпусами, новейшим оборудованием и нижегородскими мастерами. Заявили о себе и другие предприниматели-судостроители, в частности, британские подданные братья Вардропперы. По весне у Лонгинова много сил и средств отнимала борьба с наводнением: механические цеха завода, из-за неудачного выбора места, не редко простаивали. Попытки ускоренной реализации своих задумок путем одновременного вложения денет в строительство нескольких сооружений не могли не привести к их распылению без полезной отдачи. Между тем истекли сроки погашения векселей, возникли долговые претензии заказчиков, кредиторов, банков, заводов и недоимки казенного налога.

28 декабря 1873 года, спустя 11 лет после пуска, завод, некогда процветающий, был остановлен, и начался судебный процесс по делу несостоятельного должника К.В. Лонгинова. По решению суда управление заводом и продажа имущества с торгов в счет погашения долгов были переданы конкурсной комиссии. Здесь-то и начались драматические события. Изучая многотомный отчет комиссии (более 800 дел!) за более чем четырехлетний срок, столько протянулся конкурс, нельзя не сделать крайне удручающие выводы. Прежде всего, в состав комиссии вошли кредиторы и конкуренты Лонгинова. Бессмысленно было ждать от них объективной оценки финансового положения заводских дел. Наоборот, все делалось для того, чтобы окончательно утопить конкурента. Недоброжелательность, злопыхательство, жестокость, неуступчивость, предвзятость, мстительность и ненависть – этим набором самых недобрых интонаций пронизаны все просмотренные мною документы.

По первоначальной оценке комиссии размер долга составил 413 тысяч рублей, но вскоре после вмешательства суда снизился до нескольких десятков тысяч. Лонгинов никогда не признавал свою несостоятельность, но до решения суда периодически в течение нескольких лет по настоянию конкурсной комиссии отсиживал, скорее – символически, некоторое время в тюменской тюрьме.