Как это часто случается с выпускниками учебных заведений, спустя несколько лет после окончания института их охватывает ностальгия по родному вузу и годам, в нем проведенных. Малознакомое для молодого инженера чувство, особенно когда он работает в отдаленных геологоразведочных партиях, напомнило и мне, бывшему студенту, импровизированные лекции М.О. Клера и многочисленные встречи с ним. Я завел отдельную папку и стал собирать доступные мне материалы о жизни и научной деятельности профессора, включая все его публикации, в том числе газетные. А когда однажды довелось побывать в Женеве, то не преминул посетить университет и его геологический музей, смотрителем которого в свои молодые годы был Модест Онисимович.

Нерядовое для меня событие происходило летом в каникулярное время. В вестибюле главного здания обратил внимание на стены, сплошь и в несколько слоев оклеенные листками бумаги. Листки содержали объявления профессоров о начале чтения своих лекций и приглашали студентов записаться на выбранный курс. Уже один этот факт поразил своей необычностью. Дальше – больше. Коридоры пусты, нет ни студентов, ни преподавателей, ни служителей. Аудитории на ключ не заперты, как и музей университета. В музее ни души, вопросы задать некому. Недолго думая, открыл фотоаппарат и стал снимать на пленку витрины, отдельные экспонаты и археологические коллекции. За все время моего пребывания в здании никто не поинтересовался подозрительным посетителем и его намерениями. Можно ли себе представить столь демократическую атмосферу у нас в российском вузе? Надо полагать, что и во времена, когда здесь работал М.О. Клер, обстановка максимально возможного доверия к посетителям и студентам была такая же. Трудно переоценить ее высочайшее воспитательное значение.

Когда собираешь материал о своем герое, даже маленькая и случайная находка доставляет не только радость, но и направляет поиски в неожиданном для тебя направлении. Как-то в руки попал популярный журнал «Огонек» за 1958 год, в котором я обнаружил заметку М.О. Клера о пребывании в 1913 году в Екатеринбурге известного норвежского полярного исследователя Ф. Нансена. Ученый муж посетил своего уральского знакомого Онисима Егоровича, отца М.О. Клера, и музей УОЛЕ. Весь визит проходил в присутствии Модеста Онисимовича. Столь знаменательное, если не сказать больше – историческое событие в многочисленных вариантах снималось фотоаппаратом в залах музея, где пояснения давал президент УОЛЕ О.Е.Клер, и на улице у входа в музей возле автомобиля. Одна из таких фотографий, сохранившаяся в архиве М.О. Клера, была помещена в журнале. О других было сказано, что они безнадежно утрачены.

С этой заметки и начались те малообъяснимые совпадения, о которых говорилось в самом начале рассказа. Летом 1985 года в газете «Тюменская правда» я опубликовал статью «Потемкинцы в Зауралье» (статья помещена в книгу). В ней, в частности, говорилось о руководителе Красного Креста советской России Леоне Христофоровиче Попове. В годы гражданской войны он работал врачом передвижного санэпидемотряда в г. Ишиме. Заразившись сыпным тифом, он тяжело заболел и скончался. Похоронили его там же, в Ишиме. Газета со статьей каким-то непостижимым образом оказалась в Москве в руках сына. Попова Андрея Леоновича – кандидата военных наук, ветерана Вооруженных Сил, краеведа, увлеченного коллекционера, обладателя редчайшего собрания документов, вещей и реликвий, сохранившихся в мире в одном или в ограниченном количестве экземпляров, журналиста, автора многочисленных публикаций по истории России и просто отзывчивого и душевного человека, весьма щедрого на передачу своих находок тому, кто быстрее или лучше введет их в научный оборот.

Вскоре в почтовом ящике обнаружилось его благодарственное письмо. Более всего поразили строки моего неожиданного корреспондента, имеющие отношение к Ф. Нансену. «4 апреля 1986 года. ...Меня крайне заинтересовало в Вашем письме сообщение о музее науки и техники, созданном в Вашем вузе. Это прекрасное начинание, и мне бы хотелось оказать посильное содействие в пополнении музея материалами. Конечно, я чистый гуманитарщик и мало разбираюсь в вопросах техники, но как историк кое-что знаю, что, возможно, еще не отражено в соответствующей литературе. Например, известно ли Вам, что железную дорогу Тюмень–Омск строил инженер Сергей Алексеевич Беэр? Его предки были шведы, приглашенные Петром Первым для строительства судоверфи. Все последующие поколения этой семьи стали горными инженерами, путейцами, мостостроителями. Они породнились с рядом выдающихся деятелей России: Буниными, Елагиными, Протасовыми, Толстыми, Сытиными, Чайковскими и др. Жена С.А. Беэра, в девичестве М.В. Елагина, отдала, кстати, Третьяковке прижизненный портрет А.С. Пушкина кисти Тропинина (!). Их сын А.С. Беэр был одним из любимых учеников академика Н.Е. Жуковского. Сам же С. А. Беэр всю жизнь дружил с замечательным полярным исследователем и обаятельным человеком Ф. Нансеном, который к нему приезжал в гости в Екатеринбург. У меня даже имеется неизвестная никому и неопубликованная фотография Ф. Нансена того времени с его автографом, подаренная им лично С. А. Беэру, а также снимок Нансена и Беэра в Екатеринбурге около автомобиля».

Воистину, на ловца и зверь бежит! Нет необходимости описывать мое волнение, с которым в ответном письме я обратился к Андрею Леоновичу с нетерпеливой просьбой о подробностях. Два последующих письма, полученные в июне и августе, подсказали мне новую нить поисков, но главное, чем обогатился мой архив, это ксерокопиями тех редких снимков, о которых меня известил А.Л. Попов. Вскоре мне довелось побывать в Москве в квартире Андрея Леоновича, познакомиться с его гостеприимной супругой Галиной Петровной, целиком разделявшей все коллекционные увлечения и поиски мужа.

Между тем переписка с А.Л. Поповым продолжалась с еще большей интенсивностью. Он писал:«10 августа 1986 года. Удивлен, что ни в Свердловске, ни в Перми не оказалось материалов о деятельности С.А. Беэра в Екатеринбурге в начале века. Ведь он был главным инженером строительства железной дороги. Нансен приезжал к нему лично. Я хорошо обо всем этом знаю из разговоров с его потомками. К сожалению, сейчас его прямой внук Николай Андреевич Беэр находится на Севере. Надеюсь, что зимой он вернется и тогда я попрошу его послать Вам все материалы о его предках. Знаю, что у них в семье есть даже грамота от Петра Первого, пожалованная родоначальнику этой фамилии бригадиру Андрею Беэру, на воеводство в одном из сибирских городов, где его, кстати сказать, обокрали...».

И еще: «25 октября 1986 года. Москва. Уважаемый Виктор Ефимович! Учитывая переживаемый период ускорения и руководствуясь желанием быстрее выполнить Вашу просьбу, посылаю до праздников, а не после таковых, фотокопии с оставшихся у меня фотографий по Нансену, а также копию дарственной от прежней их владелицы в мой адрес. Буду рад, если эти материалы Вас заинтересуют. Держите нас в курсе дел Ваших поисков и находок. Галина Петровна передает Вам привет и упрекает меня в скаредности, так как я не отдал Вам подлинники снимков и статей, а только их копии. Может, она и права...».

Упомянутую в письме прежнюю владелицу фотографий звали Анной Владимировной Нифонтовой. Она – дочь известного хирурга В.Н. Нифонтова. Ее мать, О.С. Нифонтова, урожденная Беэр, сохранила у себя фотографии Нансена, унаследованные ею от своего отца, инженера С.А. Беэра (1858–1917 гг.). А.Л. Попов прислал мне и копию дарственной записки в свой адрес, датированной 10-м июлем 1962 года. Вот так, обойдя немыслимый круг своих прежних владельцев, сквозь череду имен и дат две бесценные фотографии оказались, наконец, в Тюмени.

На одной из них (илл. 21) в центре снимка сфотографирован Ф. Нансен в гостях у Е.О. Клера в одном из залов музея УОЛЕ в Екатеринбурге. Справа от него стоит Клер, слева – инженер Вурцель. Над фотографией разместился подлинный автограф Ф. Нансена с двойной датой (старый и новый стили) посещения музея: 11 (24) октября 1913 года.

Другой снимок (илл. 22) с автомобилем сделан перед отъездом Ф. Нансена из музея в оперный театр, где он слушал оперу П. И. Чайковского «Пиковая дама». Здесь Нансен в шляпе сидит в машине на переднем плане. За машиной видна табличка у входа в музей. На обороте фотографии рукой А. В. Нифонтовой Беэр, дочери инженера С.А. Беэр и М.В. Елагиной-Беэр, сделана следующая надпись: «Фритьоф Нансен у нас в гостях в Екатеринбурге. Крайний слева папа, рядом с ним стоит Востротин. В машине сидят Нансен, рядом Вурцель и швед Стрем». Там же на обороте имеется штамп: «Фотограф Н.Н. Введенский».

Похожий снимок, как уже говорилось, опубликовал в журнале «Огонек» М.О. Клер. Он есть также в «Уральском следопыте» за тот же год. При схожих сюжетах расположение участников съемки на предложенной читателю фотографии заметно различается. Так что фотография с автомобилем действительно уникальна. К сожалению, неизвестна судьба еще одной фотографии, сделанной на вокзале Екатеринбурга при встрече высокого гостя.

Каким же образом Ф. Нансен оказался в Екатеринбурге? В 1913 году на грузовом пароходе «Коррект» Нансен попытался достигнуть устья Енисея, чтобы доказать возможность грузовых перевозок по Карскому морю из Европы. В устье Енисея путешественники пересели на местный пароходик «Омуль» и посетили Енисейск и Красноярск. Управляющий казенными сибирскими железными дорогами Е.Д. Вурцель предложил Нансену проехать по Сибири в железнодорожном вагоне от Красноярска до Владивостока. Он, совместно с енисейским золотопромышленником С. В. Востротиным, сопровождал ученого на протяжении всего пути, включая обратный, до Челябинска и Екатеринбурга. Здесь он остановился вместе с Вурцелем на квартире Беэра.

Знаменитого Ф. Нансена история связала и с нашим краем. Задолго до сибирской и уральской поездки Нансен организовал в 1893–1896 годах Норвежскую полярную экспедицию на корабле «Фрам», основной целью которой стало достижение морским путем Северного полюса. На случай, если «Фрам» окажется затертым льдами, дальнейшее продвижение к полюсу предполагалось продолжить на собаках. Их приобретение Нансен возложил через барона Э.В. Толля на тобольчанина Антона Ивановича Тронтхейма, известного в России и за рубежом как неутомимого, если не сказать больше – отчаянного путешественника с глубоким интересом к любой новизне, исследователя и знатока тобольского Севера. Тронтхейм, польщенный доверием, отправился в Березов, где закупил три десятка собак, нанял проводника и через три месяца путешествия встретился с кораблем Нансена у села Хабарово на сопряжении горного Полярного Урала с побережьем Карского моря. В память о свидании Ф. Нансен подарил Тронтхейму золотую медаль, а позже – свою книгу, изданную на немецком языке, с автографом: «А.И. Тронтхейму с благодарностью за оказанную услугу от Ф. Нансена. 26 августа 1897 года». Книга хранится в библиотеке Тобольского краеведческого музея-заповедника.

А.И. Тронтхейм, родом из Норвегии, поселился в Тобольске как колонист в 1876 году. Жил в Подчувашском предместье в собственном доме. Служил у А.М. Сибирякова, на его пароходе «Обь» плавал в Швецию и Норвегию, сопровождал знатных особ в путешествиях по Сибири, встречался в Тобольске в 1897 году с адмиралом С.О. Макаровым, участвовал в поисках экспедиции Седова. Умер в Тобольске в 1934 году, похоронен на Завальном кладбище недалеко от могил декабристов.

Некоторым успехом увенчались мои поиски документов в областном архиве и в железнодорожном музее Санкт-Петербурга о деятельности С.А. Беэра в нашем крае как начальника работ от Екатеринбургского управления по постройке Т юмень-Омской железной дороги Министерства путей сообщения. Так, найдены обращения по текущим делам в Тюменскую городскую Думу, его автографы и ряд фотографий с участием Беэра, на которых запечатлена приемка дороги государственной комиссией в 1912 году. С одной из них я знакомлю читателей (илл. 23).