Книги
Окрик памяти. Книга первая
В поисках следов пребывания в Сибири русского ученого, флотоводца и адмирала С.О. Макарова (илл. 15) мне удалось выявить интересные и малоизвестные подробности. Однажды в руки попалась хорошая книга о деятельности вице-адмирала С.О. Макарова в судостроении. На одной из страниц с изумлением читаю, что в летне-осенние месяцы 1897 года им была совершена морская поездка в Сибирь по Ледовитому океану до устья Енисея. Этим и исчерпывалась вся информация. Было естественным обращение к сибирским газетам тех лет. Из «Тобольских губернских ведомостей» явствовало, что адмирал посетил Енисейск, Красноярск, Томск, Тобольск и Тюмень. Инициатива поездки принадлежала Д.И. Менделееву, который благословил Макарова на очень сложное, но интересное путешествие.
Сентябрьские и октябрьские номера газет в отделах хроники и сибирских новостей подробно описывали пребывание Макарова в Тобольске. В город он приехал на пароходе «Коссаговский» из Томска 7 сентября и провел в городе два дня, остановившись в бывшем доме С.И. Бронникова (илл. 16). Накануне отъезда в Тюмень «почтенный мореплаватель», как писала газета, сделал сообщение об условиях плавания по Ледовитому океану. Интересна газетная характеристика
С.О. Макарова: «Вице-адмирал еще бодрый, энергичный человек средних лет (ему нет и пятидесяти) с чрезвычайно приятным, чисто русского типа, открытым лицом, живой, приветливый, производит самое благоприятное впечатление».
Мое внимание сосредоточилось также на одном весьма противоречивом обстоятельстве: если встреча С.О. Макарова в Тобольске была торжественно организована и подробно освещалась в печати, то о прибытии адмирала в Тюмень газеты сообщили весьма сдержанно. Создавалось впечатление, что чья-то могущественная рука наложила вето на информацию для газет и не позволила редакторам довести до читателей подробное описание встречи влиятельного и авторитетного гостя. В чем загадка молчания?
...Путь поисков оказался непростым. Поначалу и не предполагалось, что перечень вопросов умножится, появятся новые интересные имена, памятные места. А началось все с небольшого будничного радиосообщения. Из Владивостока передавали о начале регулярной проводки судов через пролив Санникова. Дальневосточные моряки с помощью мощных ледоколов «Ермак» и «Адмирал Макаров» взломали ледовую перемычку, разделяющую моря Лаптевых и Восточно-Сибирское. По каналу во льдах прошел караван судов с грузами для Крайнего Севера.
Рядом работали два ледокола, имена которых были навеки связаны историей друг с другом: адмирал Степан Осипович Макаров известен как создатель первого в мире ледокольного судна «Ермак» (илл. 17). Меня давно занимал вопрос: почему ледоколу было дано имя, связанное с легендарным руководителем похода в Сибирь и с самой Сибирью? Что стояло за этим и кто оказал влияние на С.О. Макарова, когда он выбирал имя судна?
Прямых ответов на поставленные вопросы долго не находилось.
Не прояснили вопроса известные воспоминания С.Ю. Витте, министра финансов русского правительства в конце прошлого века. Он высказал версию появления идеи об имени Ермака в разговоре с царем. Известно, однако, что Витте не раз пытался приписать себе заслуги в развитии русского ледокольного флота, а поскольку воспоминания были опубликованы при жизни царя, то налет верноподданничества в его записках вызывает серьезные сомнения в достоверности излагаемых событий. Известные публикации не содержали нужной информации. Сначала меня заинтересовало тесное сотрудничество Д.И. Менделеева и С. О. Макарова Сибиряк, уроженец Тобольска, Менделеев, разумеется, мог оказать влияние на судьбу имени ледокола. В памяти Д.И. Менделеева сохранились события, связанные с созданием памятника Ермаку в Тобольске. Памятник находился недалеко от дома Менделеевых, а годы рождения Дмитрия Ивановича и закладки памятника, сооруженного по проекту А. Брюллова в 1839 году, почти совпадают. Но только ли влиянием Менделеева ограничивались события, связанные с именем ледокола? Известны, например, далеко не безоблачные личные отношения двух великих ученых...
Поездка в Сибирь многое дала С.О. Макарову. «На обратном пути адмирал, – писали «Тобольские губернские ведомости», – останавливался во многих городах Сибири и вел беседы с представителями делового мира. Обыкновенно все главнейшие лица города съезжались на квартиру, отводившуюся адмиралу, причем тот разъяснял им, в каком положении находится вопрос о морском пути с точки зрения моряка, а затем приглашал присутствующих высказаться о коммерческом значении пути. Совокупность выслушанных доводов от людей, близко стоящих у дела, привела адмирала к заключению, что морской путь на Енисей прежде всего необходим для сбыта хлеба и скота из наших хлебородных сибирских округов. Сибирская пшеница и теперь уже идет на Рыбинск и, несмотря на дальность провозки, может конкурировать в этом месте с европейской пшеницей. Установление правильного морского пути в Енисей и Обь вполне возможно... Главное затруднение заключается, конечно, во льдах Карского моря. Адмирал по этому поводу переговорил со многими лицами, которые вполне могут считаться авторитетными по вопросам плавания во льдах. По всем собранным сведениям видно, что лед Карского моря одногодовалый, а следовательно, совсем не такой толстый, как в середине Ледовитого океана. Присутствие льда в Карском море вполне зависит от ветра... и к августу месяцу лед исчезает вследствие таяния. В августе обыкновенно возможно пройти Карское море со всяким кораблем, но само собой разумеется, что это случайность, и бывают года, когда море было закрыто льдом в продолжение всего лета. Таким образом, плавание в Енисей и Обь станет на твердую почву лишь тогда, когда рейсы судов будут совершаться под конвоем ледоколов и при их содействии».
В краеведческом деле весьма важны беседы со знающими людьми, краеведами, старожилами, работниками музеев. Такое общение раздвигает рамки темы, цель поиска делается яснее, работа облегчается, появляются новые направления и факты. Надежда на документы, безусловно, необходима, но они не позволяют найти все звенья цепи поиска, особенно их временную связь. Однажды в случайном разговоре мне назвали газетную заметку, опубликованную в «Тюменской правде» в конце пятидесятых годов. Наконец, после долгих поисков, газета была обнаружена в одном из архивов и появилась возможность расширить сведения о пребывании в Тюмени в конце прошлого века адмирала С.О. Макарова.
В Тюмень С.О. Макаров приехал на пароходе «Тобольск» 12 (24) сентября. На речной пристани его ждали высокопоставленные чиновники, купцы, местная знать, городской голова А. А. Мальцев и пароходовладельцы И.И. Игнатов и Э.Р. Вардроппер. Были приготовлены хлеб-соль. Роскошные кареты заполнили Пристанскую улицу. Пароход остановился у причала, бросили сходни, толпа двинулась навстречу адмиралу. Но Макаров, не обратив ни на кого внимания, сел в незаметную пролетку рядом с известным в Тюмени политическим ссыльным, журналистом Петром Александровичем Рогозинским. Пролетка тронулась и вскоре остановилась у дома Рогозинских. Макаров стал их гостем.
Возникает вопрос: кто такой П.А. Рогозинский? Мне стало известно, что на Тюменском заводе пластмасс тридцать лет проработал – до ухода на пенсию коренной житель Тюмени Александр Петрович Рогозинский, как оказалось сын журналиста Рогозинского.
Знакомство состоялось и продолжалось почти полтора десятка лет до кончины Александра Петровича. В Тюмени многие знали этого славного, доброго, душевного и мудрого человека, садовода, эрудита, общение с которым было большим праздником.
Естественно, большинство моих вопросов при встречах касалось всего, что можно было узнать об адмирале С.О. Макарове. Выяснилось немало новых сведений.
Отец Александра Петровича. П. А. Рогозинский (1853–1922 гг.), долгие годы жил в Тюмени, куда был сослан на поселение в конце прошлого века из Кронштадта. В Кронштадте он служил правителем канцелярии морского порта и редактировал газету «Кронштадтский Вестник». Газета имела большую популярность в морских кругах столицы.
П.А. Рогозинский был весьма образованным человеком. Он владел основными западными языками, благодаря чему имел широкую служебную связь и доступ к закрытой информации. В Кронштадте и состоялось его близкое знакомство с адмиралом С.О. Макаровым. Как увидим позже. П. А. Рогозинский будет иметь самое прямое отношение к первому оповещению открытия радио, состоявшегося там же, в Кронштадте.
В первые годы царствования Николая Второго Петр Александрович собрал материалы и опубликовал диффамацию на членов семьи царского дома. В частности, были оглашены факты, представляющие не в лучшем свете мать царя, его тетку, графа Воронцова-Дашкова, обер-прокурора Синода Победоносцева и других лиц.
Опубликованные сведения разоблачали связи русского царского двора с греческим королем Георгом Первым. Пользуясь родственными связями (тетка Николая Второго была супругой Георга), греческий двор обкрадывал русскую казну.
В последние годы царствования Александра Третьего и вскоре после восшествия на престол Николая Второго в высших кругах столицы начала создаваться антицарская фронда, в которую, по слухам, входил и вице-адмирал С.О. Макаров.
П.А. Рогозинский был негласно и сурово осужден, лишен всех прав, состояния и навечно сослан в Сибирь. Чтобы придать негласному суду видимость законности, Рогозинскому приписали бесхозяйственность в Кронштадтском порту и нанесение убытков казне. Ему грозила ссылка в весьма отдаленные места, но Макаров, пользовавшийся большим авторитетом, способствовал поселению Рогозинского поближе к центру России, в Тюмени. Город стал местом его ссылки до самой кончины.