— А меня Александр Николаевич. Может, возьмёшь бутерброд? Холодно как… Кажется, дождь будет?
Рома ёжится. Да, резко похолодало. Надо было куртку взять.
Соглашается всё же на бутерброд. Обычный батон, обычный сыр — но как вкусно! Вкусно. Пить чай из чужого термоса он не рискует. Но когда тебя угостили бутербродом — можно уже и что-то спросить, да?
— А почему вы всегда рисуете одно и то же?
Художник молчит. Потом достаёт папку:
— Смотри.
Рома открывает, смотрит рисунки. Хочется разложить их прямо на бетонном основании моста, как на выставке, но вдруг опять ветер? Нет, лучше перебирать в папке.
Да, все разные. Небо меняется, вода. Цвет, воздух. И техника разная — кажется, художник пробует разные способы…
— Знаешь, я когда-то работал в художественной школе. И вот так приведёшь ребят на пленэр: вроде бы все видят одно и то же. А работы разные. И так интересно это — разными глазами смотреть. Я сейчас пробую так — как будто я один и есть разные люди.
Он забрал у Ромы папку.
— Тут совсем немного, остальные у меня дома.
— Много?
— Больше тысячи. Хотя я храню не всё, конечно. Знаешь, я очень люблю рисовать на улице. И раньше рисовал много, ездил по разным городам… А потом что-то случилось.
— Нога?
— Нет. То есть нога тоже, но это не так страшно. А случилось — именно в голове что-то. Вдруг расхотелось рисовать, совсем. Понимаешь?
— Да. Понимаю.
— И тогда я решил: просто для тренировки. Каждый день. Как зарядка, как гаммы у пианистов. Хочется, не хочется, холодно или тепло — пианист играет. И я так же. Выбрал это место; идти недалеко. Я живу совсем рядом, вон в тех домах, — художник кивнул на ближние пятиэтажки. — Можно, конечно, рисовать просто вид из окна; но мне воздух нужен. И потом, это важно: собираешься, потом идёшь. Целое дело… уж хочешь не хочешь, а приходится рисовать. Так что вот… организует меня.
— А потом?
— Потом — по-разному. Иногда увлекает, разгоняюсь — и потом могу работать, уже дома. Идёт, получается. Иногда — ничего, пусто. Но хотя бы форму не терять. Правда, как раньше — чтобы само несло — уже не бывает.
— Значит, это просто упражнение? — разочарованно спросил Рома.