МИССИС РОБИНСОН: Для меня труднее всего оказалось помочь младшим сестренкам Кейси понять, что произошло. Они и сейчас не в состоянии осознать, как и почему может происходить нечто подобное. Хоть с кем. Труднее всего укладывать спать.
ЧИЗМАР: Как ваша семья и друзья помогают вам перенести утрату?
МИССИС РОБИНСОН: Все очень помогли. Даже не знаю, как мы пережили бы похороны и первый месяц без общей поддержки. Я, честно сказать, все очень смутно помню. А вот друзья девочек и Дэвида – они оказались просто спасение.
ОЛБРАЙТ: Как вы думаете, поймает ли когда-нибудь полиция преступника?
МИСТЕР РОБИНСОН: Да уж надеюсь, черт побери. Но уже не жду затаив дыхание. Полагаю, полиция сейчас знает столько же об убийстве Кейси, сколько знала в ту проклятую ночь.
ЧИЗМАР: Все говорят – все, с кем я успел пообщаться, – что вы невероятная женщина. Несколько лет назад потеряв мужа, теперь вы лишились и дочери и все же остаетесь сильной, несгибаемой.
МИССИС БЕРЧ: Что ж, спасибо за такие слова. Не могу похвастаться, что сил хватает каждый день. Когда их не хватает, стараюсь не попадаться никому на глаза. У меня есть и вторая дочь, прекрасная малышка, у которой вся жизнь впереди, и я не позволю ей страдать больше, чем уже пришлось. Мы с Мэгги – одна команда и собираемся каждый день чтить память Кэссиди тем, что будем держаться вместе и стараться делать этот мир лучше.
ОЛБРАЙТ: Вы не общались с полицией в последнее время? Есть ли какие-нибудь новые сведения?
МИССИС БЕРЧ: Мне иногда звонит кто-нибудь из следователей, мол, знала ли Кэссиди того или иного человека. Или бывала ли она там-то или там-то. Я каждый раз спрашиваю их, продвинулось ли расследование, и каждый раз слышу один ответ: они прорабатывают версии, за кем-то следят…
ЧИЗМАР: Семья Уилкокс недавно уехала из Эджвуда. И перед вашим домом тоже стоит табличка «Продается». Куда вы планируете уехать?
МИССИС БЕРЧ: Совсем недалеко. Чуть дальше по Сороковому шоссе, в Гавр-де-Грейс. Я хочу, чтобы, просыпаясь каждый день, мы видели не этот вид за окном. Мы хотим начать заново, но осенью Мэгги пойдет в ту же школу. Нам удалось договориться с управлением образования, за что я им очень благодарна.
ОЛБРАЙТ: Вы обучали и Наташу Галлахер, и Кейси Робинсон, не так ли?
МИСС УОТСОН: Верно. Наташа посещала занятия на первом году обучения, а Кейси – на втором из четырех.
ОЛБРАЙТ: Какими они были ученицами?
МИСС УОТСОН: О, они обе были необыкновенными девочками, хотя каждая по-своему. Наташа просто бурлила энергией, были дни, когда она не могла усидеть на месте. Я ее порой даже упрекала, но Наташа только смеялась в ответ, говорила, что я прямо как ее мама. Она была замечательной ученицей, всегда внимательной к одноклассникам. Она старалась, чтобы все вокруг были счастливы… вот, пожалуй, что я могла бы сказать о ней. Кейси была лучшей ученицей по английскому. Брала самые сложные темы и спокойно писала, а уж писать она умела! Ее сочинения и в университете получили бы высший балл. Знаю, что Кейси твердо решила стать ветеринаром, но могла бы стать прекрасной учительницей или даже профессиональным писателем. Талантливая девочка, она никогда не задирала нос, и потому все ее любили.
ЧИЗМАР: Чем вам больше всего запомнилась Наташа?
МИСТЕР РЭТКЛИФФ: Они с подружками все время вертелись во дворе: то колесом ходят, то перевороты какие-то крутят, с ума сойти, что вытворяли. Хохотали, возились, шумели, дурачились. Но без грубостей и не раздражая, в отличие от многих других детей нынче. Всегда скажет «здравствуйте» и «до свидания», и всегда спросит, не нужно ли помочь продукты донести. Родители молодцы, хорошо воспитали, чудесная юная особа росла. То, что случилось – невероятно прискорбно.