– Шура, а как ты узнаешь своих? Овцы все похожи.
– А у наших ушки подрезаны, – отвечала весело девочка, подгоняя овец хворостинкой.
– Эта девочка веселая и такая хлопотная,– умилялась Аленушка, у самой у нее не было ни мужа, ни детей.
Шура радовала родителей, но недолго. Любимая дочка заболела скарлатиной, девочка умерла. Вскоре родилась Капа, совсем другая девочка, голубоглазая со светлыми волосами, а потом еще одна девочка. Ее Елена назвала опять Александрой. И это тоже была совсем другая девочка. У этой волосы в отличии от Капиных были густые и глаза зеленые.
***
Марфа шла следом за Зорькой, вечер теплый с ароматами лета, сенокоса, свежеиспеченного хлеба, яблоки Белого налива, падая, нарушали тишину, доносилось пение девушек с другого конца деревни: «Ой, цветет калина…» Марфа видела, как Николай повернул во двор, его она узнавала издалека по военной выправке. Он выделялся среди деревенских мужиков своей статью. Марфа любила зятя, он работал, за что брался, все с охотой, все получалось. А в уборочную он работал от зори до зори. Марфа поспешила в дом. Николай тяжело
опустился на лавку, снимая кирзовые сапоги, рядом бросил портянки, старшая дочка уже рассказала отцу все. Николай взглянул на жену, улыбнувшись,
– Кого?
– Дочку, – опустив голову, сказала Капиталина.
– Эх, ты! – засмеялся Николай. Подошел к люльке:
– Спит, кормила?
Капа кивнула. Марфа поставила таз на стул, зачерпнула ковшом теплой воды, Николай подставил руки. Марфа протянула кусок хозяйственного мыла. В таз с рук текла черная вода. Николай опять намыливал, Марфа с удовольствием сливала ему на руки, дочка терпеливо стояла с рушником.
– Теща была? – спросил Николай.
– Была-была, все были, недавно ушли к себе.
Марфа подавала на стол ужин.
– Устал, – сказал Николай, тяжело опускаясь на стул.
– Ешь и ложись, я уже постелила, сказала Марфа.
– Я пошла, те еще не ужинали.
Она поспешила на большак к сыну и невестке. Побежала через огород, колхозное поле конопли, луг в холодной серебристой росе. Кричала иволга:
«Что ты все кричишь?» – засмеялась Марфа. Возле конного двора кто-то распрягал подводу, слышались голоса конюхов: