– Это от карельских болот,– вздыхала бабушка. Он выносил с поля боя раненых, ползком по болотам. Дедушка был санитаром.
Василий входил в хату с клубами морозного воздуха в овчинном полушубке, в овчинных рукавицах, в шапке ушанке завязанной под подбородком. Ватные штаны заправлены в валенки.
– Морозяка,– он прикладывал замерзшие руки к теплой печке.
Руки он отморозил на фронте, поэтому и овчинные рукавицы не спасали теперь от жгучего мороза. И вскоре в доме опять были чужие люди, умер дедушка Вася. Елена осталась в доме вдвоем с сыном Михаилом. Михаил вместо отца стал работать на конном дворе. Он с детства любил лошадей и умел с ними заниматься. Вечером Михаил снимал стекло с керосиновой лампы и подкручивал фитиль, доставал из-за зеркала тетрадь с химическим карандашом и ставил себе трудодень. На ходиках подтягивал гири и усаживался за стол, он поглядывал, как Елена наливает в миску щи, они весь день «томились» в русской печи и аромат вкусный заполнял хату. Остатки с чугунка она выливала в ведро с кормом для поросят. Елена уходила за перегородку в зал и разбирала постель, взбивала перину и большие пуховые подушки. Клала под свою подушку фуфайку: «повыше», – говорила. Михаил тушил лампу и в темноте лез на теплую печь. Радио говорило, что бы утром не проспать, Гимн зазвучит громко, и Елена опять будет управляться по хозяйству.
Зоя проснулась от громкого чужого голоса. Окна были красиво расписаны морозам. Бабушка гремела у печки. Зоя откинула теплое одеяло, с перины перебралась на подушки, схватившись за никелированную спинку, украшенную большим Розовым атласным бантом. Она выглянула из-за перегородки. У двери стояла ряженая в вывернутый тулуп с ухватом в руках и христославила.
– Рождество твое …
Елена, взглянув на внучку, резко сказала гостье:
– Не пугай ребенка.
Входная дверь захлопнулась, в клубах мороза исчезла гостья.
Зоя сползла с высокой мягкой кровати, подошла к бабушке. Она наблюдала, как Елена, нацепив кусок сала на вилку, смазывала им горячую сковороду и выливала с половника на нее жидкое тесто. Она пекла блины. Их уже была большая стопка на тарелке. В чугунках томилась похлебка и щи. Михаил, свесив голову с печи, тоже наблюдал, как стопка блинов увеличивается. Во всем был порядок, только за столом и все вместе они будут, есть блины. У бабушки было все по-другому.
У Елены не выходило из головы, сыну Михаилу уже двадцать восемь, а он не женат, у его сверстников давно семьи, а он не сможет найти себе невесту, стесняется своей хромоты, нога не правильно срослась. Это тогда в сорок третьем поспешил, спрыгнул неудачно на ходу с полуторки
– Его надо женить, надо искать невесту для сына самой, – решила Елена.
Не раз она с Панюшкой говорили об этом, размышляла сама, но в деревне не было ни одной подходящей, ни одна не могла задеть душу Елены, да и в соседних деревнях тоже. Елена переживала, сын стал инвалидом, но для нее он ее любимый сын, он трудится, он хороший будет хозяин. Михаил теперь с радостью шёл на конный, где раньше работал его отец, Михаил так же ходил в ночное, Воронок его встречал радостным ржанием. Они работали вместе до вечера, дел в колхозе было много.
Через пятое-десятое Елена узнала, есть подходящая невеста. В Юрасово, есть сирота.
– Конечно бесприданница, гол, как сокол, сирота, – так думала Елена, – Но тут уже не до «фасону», главное ему б приглянулась. Дальше тянуть нельзя.
Сундук у Елены с приданым полный стоял на видном месте в зале. Марфа оставила много добра. Да и Елена сама готовила, то отрез ткани положит, то платок. Хата большая, новая, на дворе скот, сад посадил Василий, новый погреб выкопал. Одним словом поехали свататься в Юрасово.
Елена волновалась, понравятся ли молодые друг другу? Да и ей самой было не все равно. Антонина была уже взрослая барышня, ей было около тридцати. Но чувствовался характер и достоинство. Косы, аккуратно уложенные в корону, одежда бедновата, но аккуратная. Молодые сразу приглянулись друг другу, Елена на это обратила внимание. Подводы со свадебными и гармонистом рысью мчали по большаку. Невеста в светлом платье в балетках отбеленных зубном порошком с красиво уложенными косами в корону, гордо рядом с мужем вошла в его дом. Елена благословила молодых. И гуляли веселую свадьбу. Шура Мерсиянка – жена двух братьев Елены: первый муж вернувшись с войны сразу умер от ранений, оставив Шуру с маленьким сыном. Арина оставила невестку с внуком у себя и женила на ней младшего сына Николая, родился второй внук, но теперь без мужей Шура жила по-прежнему со свекровью и детьми.
Она била дроби с частушками раздвинула круг гостей:
– На столе каша,
Под столом каша,