На крестины приехали Солдатенковы всем семейством. Гуляли весело, Елена рада была подросшим братьям Василию и Михаилу, они были ровесники Миши и Шурочке. Василий в сельсовете записал дочку Капиталиной, чем сделал в семье большой переполох, Ласточку не дали ,на ней навоз возили на поля, пока шел пешком три километра, одним словом надо было записать Клавдия, так хотела Елена. На шум в хате вовремя пришел Василий старший,

– Капа тоже хорошо,– и строго взглянул на сына.

Елена узнала от родителей новость, что Маришка вернулась не солно хлебавши одна.

– Лахудра не ко двору пришлась! – хохотал Павел.

– На глаза не попадается, прячется, стыдно, – добавила  смеясь Арина.

Елена увидела испуганное, заплаканное лицо Марфы, она выглянула через дверь и сразу скрылась в хате. Елена почувствовала, как похолодела голова и поднялись под шалью волосы, ужас исказил лицо.

– Шурочка, – прохрипела  Марфа.

– Медичку вези, – закричала Елена, она видела, как споткнулся и упал с порога муж, как стегнул наотмашь кнутом Ласточку, та от неожиданности  встала  на дыбы и пошла в галоп.

Шурочка испуганно взглянула на мать, ей не хватало воздуха, она рукой показала на горло. Елена отдернула от горячего лба дочери руку, намочила свою косынку в холодной воде и положила дочери на лоб. Марфа стояла на коленях перед иконами, она молилась. Елена взяла на руки обмякшее горячее тело дочери  и почувствовала, как ее другой ребенок повернулся в животе.

Елена сидела за столом, положив  бессильно перед собой руки, тело болело от невыносимого горя. Марфа стояла перед иконами. Арина с Павлом приехали, узнав о смерти Шуры. Арина, молча, смотрела в окно, вспомнив своих четверых умерших детей, уже  подросших, любимых малышей.

– За что? В чём провинились? Чей грех?

Беда отодвинула  и стерла все другие неполадки жизни. Миша с Капой залезли на печь и из-за шторки смотрели на горевавших взрослых.

– Шурочку в одном платье закопали, а вон снег пошел, – кивнул Миша на окно. И Капа заголосила громко и отчаянно, она очень любила Шуру, девочка поняла  все непоправимое, все горе.