Снег искрился, сани шли в разлет, молодой рысак шел рысью. Вдалеке дымились трубы деревень. Арина устала, Лидочка закашляла, капризничала. Тося с Васей спали под овчинным тулупом. Сима увидела в окно Павла, он нес на руках Лидочку,

– Температура, за что же эти напущения?

Арина с детьми шла следом. Костя распрягал лошадь.

– Завари чай с малиной, – прошептал Павел Серафиме.

Лидочка умерла, а у Арины начались преждевременные роды. Павел вернувшись с кладбища сидел за столом с Василием Ивановичем, они молча пили водку.

– Горе-горькое,– хрипло проговорил Павел и слезы застелили его глаза,– Как такое пережить?

Арина лежала за перегородкой, горе холодило лицо, тело болело, душа сжалась в комочек, силы покидали ее крепкое тело. Утром Косте надо было уезжать, он, молча, постоял рядом с отцом: «Поседел, совсем стал седой», —Костя вдруг увидел отца, которого сильного вдруг скрутило горе.

– Ехать надо, езжай, – кивнул отец  и отвернулся к окну, тяжело положив руки на  стол. – Береги себя. Вышла Арина и обняла сына.

Утром Павел пришел с магазина, тяжело сел на лавку не раздеваясь.

– Что еще?—взволнованно спросила Арина.

– Маришку с собой взял, тайком отправили,– прохрипел Павел.

***

Василий младший горевал по Ласточке, ее забрали в колхоз. Беднота с удовольствием записывалась в колхоз «Путь к Коммунизму», зажиточные семьи отдавали коров, лошадей, и плакали ненавидя власть отнявшую их стабильную жизнь, и бедноту.

– Тунеядцев будем кормить, никчёмных  выводить в люди – матерился старший Василий.

На собрании начальство назначила председателя колхоза. Василия младшего поставили старшим конюхом на Конный Двор и два бедняка в помощь. Пообещали на неделе привести лес для постройки нового Конного Двора. Старшего Василия поставили пасечником и сторожем и два бедняка в помощь. Елену выбрали в правление  звеньевой.

– Ну все, начальники тепереча, по отчеству будут величать, – сказал ехидно  громко Иванюхин Иван.

– Кого?  Тебя?  Голодранца? – взвился Василий старший, – Может научишься работать!

Василию хотелось подраться, но нельзя, он зло сплюнул и повернул  к логу, за ним поспешили сын и невестка. Младший погрозил Ивану ботогом.

– Завтра в теплушке в восемь утра разнарядка, не опаздывать, вдвоем с Аниской, – обернулась Елена и строго оглядела с ног до головы Ивана.

В логу трава поднялась до колена вся в цветах, Елена собрала букет из ромашек, колокольчиков и душистой кашки. Порхали бабочки и стрекозы, взвился Чибис и закричал.