Дан заметил машину Анны еще на дороге. Его отстранили от дела только затем, чтобы заменить этой ограниченной особой? Он глазам своим не поверил. Они решили, что так просто могут от него избавиться? Впрочем, почему бы и нет? К работе он всегда относился с прохладцей. Им ведь невдомек, что связывает его с Настей. Эта женщина непременно должна полюбить его. Ведь о ней единственной мать не сказала ни одного худого слова. Он увезет ее подальше отсюда, и, возможно, Настя заменит ему единственного человека на свете, которого он любил и который любил его, – маму. И тогда, может быть, материнский голос не станет больше требовать жертв и преследовать его. Может быть, тогда и наступят счастье и спокойствие, о которых он мог только мечтать…

Трубка в траве все голосила, Дан поднял ее и дал отбой. Подмигнул Леночке, сидящей в машине, и она, наконец узнав его – ведь они несколько раз встречались, – помахала рукой. Дан оттащил неподвижное тело Анны к самому заброшенному дому, вернулся к машине и сел за руль. «Поедем домой!» – весело сказал он девочке, и она неловко повторила «домой» и наморщила лоб.

Он сел за руль, подъехал к воротам. Калитка была распахнута. «Подожди нас с мамой!» – сказал Дан девочке и направился к крыльцу. Солнце ярко сияло над самой крышей. Дан был удивительно спокоен. Ведь это его день.

Настя открыла дверь сразу же, словно ждала звонка уже целую вечность. Лицо ее слегка припухло от слез, но это ее вовсе не портило. Она была удивительно хороша даже в халате с чужого плеча.

Дан протянул руку и погладил ее по мокрой щеке, закрыл за собой дверь, чтобы она не увидела машину, стоящую за калиткой, мягко спросил:

– Что случилось?

Губы у нее задрожали, вместо ответа она разрыдалась не на шутку и обвила его шею руками. Дан замер. Она сама это сделала. Он решительно шагнул в комнату, увлекая ее за собой, и закрыл дверь.

Усадил ее на диван, обнял. Гладил по голове, не вслушиваясь в смысл того, что она начала говорить жалобным голоском. Он крепко обвил ее стан руками, закрыл глаза, нежно поцеловал в шею. И почувствовал, что ее рука уперлась ему в грудь.

Дан открыл глаза. На лице Стаси теперь были полная растерянность и недоумение. Конечно, она ведь не ожидала, она не готова. Но это – ничего, это он сейчас поправит. Он снова потянулся к ней губами, но Стася отклонялась назад и смотрела на него точно на чужого.

– Что с тобой? – спросил он абсолютно спокойно, так, словно ничего не произошло.

– Пусти, Дан, – сказала Стася.

– Ты чем-то взволнована?

– Я тебе уже десять минут объясняю…

– А, про дочку, – сказал он равнодушно.

Она резко отстранилась, пытаясь вырваться из его рук.

– Я знаю, где она, – объявил Дан, и Стася тут же притихла.

Вот и все, что ее волновало, объяснил Дан самому себе. Теперь она больше не будет тревожиться. И он снова скользнул губами вдоль ее шеи к мочке уха, тихонько прикусил ее и отправился вниз, к плечу. Стася сидела не шелохнувшись. Дан усмехнулся. Все еще боится поверить своему счастью. Смешная! Ну давай же, шевелись! Он встряхнул Стасю и посмотрел на нее иронично-вопросительно. Но Стася никак не хотела принять его игру.

– Ну что еще тебя тревожит? – с досадой спросил Дан.

– Ты не сказал, где она…

– Она в надежном месте. И если ты будешь хорошей девочкой, то через несколько минут я приведу ее к тебе.