– И я выпью. За знакомство. Меня, между прочим, Катей зовут. А ты кто будешь?

– Витя. – Он с трудом мог говорить, так обожгло все внутри.

Катя, похоже, не особо обрадовалась, узнав его имя.

– Ну и везет мне на вас, Витьков, – пробурчала она. – Есть хочешь?

Пока он ел, Катя плакала и все о чем-то рассказывала. Он не очень понимал о чем, но в доме у нее было тепло, и голоден он был словно волк, а потому слушал внимательно и участливо кивал головой.

Он стал заглядывать к Кате. Не часто, а только когда есть хотелось. Она оказалась доброй – кормила и про георгины больше не поминала. Только все спрашивала неприятно: «Где ж твоя Люся? Никак не доедет?» Виктор обижался и уходил. Однако дома он и сам недоумевал, что за времена наступили. Виктор садился у окна и, глядя сквозь мутное стекло на небо, умолял солнце прекратить сводить его с ума, умолял вернуть ему Люсю. Но солнце не слушалось…

Гораздо позже, когда снова расцвели и угасли георгины, у Кати собрались гости. Впрочем, гости у нее собирались гораздо чаще, чем цвели георгины. (День ведь все еще не кончился. Люся не вернулась домой.) Гости пили водку и пели заунывные песни. Ему выпивать предлагали редко – самим не хватало, но кормили охотно и смотрели жалостливо. Так вот, в тот памятный – полдень это, что ли, был или вечер уже – кто-то из гостей бросил спьяну: «Эка невидаль – баба у него пропала. А ты найди ее! Вот поди и найди!» Катя зашикала на глупого своего дружка, но Виктора уже не было за столом. С тех пор он бродил по городу, заглядывая в лица прохожим, заходил в маленькие кафе, откуда не выгоняли, рассматривая посетителей, слонялся по магазинам, дважды ошибался – бросался к незнакомым женщинам. Но только дважды! Его Люсю нельзя было спутать ни с кем!

Теперь он наведывался к доброй Кате редко, когда терпеть голод совсем уж становилось невмоготу. Катя бранилась, пьяно всхлипывала, но совала тарелку и уговаривала, пока он ел: «Да брось ты это дело! Все равно не найдешь. Город большой! Если б ты хотя бы адрес знал…»

Но он не помнил ни одного адреса. Перерыл дома все старые бумаги – никаких адресов там не было. Но однажды, приехав на электричке в город, он замечтался больше обычного и все о том, как встретит ее, как она обрадуется, как закончится наконец бесконечный день, он замечтался, а ноги сами вели его куда-то. Он влез в автобус, словно так и нужно было. Когда кондукторша поняла, что платы от него не дождешься, и вытолкала взашей, он знал, совершенно точно знал, что оставалась всего одна остановка. Деревья казались ему знакомыми. И некоторые дома казались ему знакомыми. И даже люди порой казались… А главное, некоторые смотрели на него так, словно тоже знали его.

Так бывает, когда снится сон, который ты уже когда-то видел. Но никогда нельзя сказать точно, какое именно действие развернется в старых декорациях – то же самое или совершенно другое. И если сон был дурной, то где-то в глубине души теплится надежда, что новое путешествие не станет копией предыдущего, а будет развиваться по другим законам.

У большого кирпичного дома Виктор остановился. Ему показалось, что этот дом снился ему уже много раз. Столько раз, что он мог на память сказать, сколько в нем квартир, сколько этажей и даже мог припомнить лица некоторых жильцов. Он стоял, глядя прямо перед собой в разверзшуюся пасть подъезда, и обрывки воспоминаний о сладких и горьких снах, связанных с этим домом, всплывали и гасли у него в голове.

Он вдруг понял, что не может поднять голову, чтобы посмотреть наверх. Там, наверху, притаился ужас с широко раскрытыми глазами. И каждый, кто хоть раз заглянет в эти глаза, непременно сойдет с ума. Еще он почувствовал, что не может опустить голову и посмотреть на асфальт под ногами. На асфальте тоже может быть что-то ужасное, чего он ни за что не хотел видеть. Но, может быть, сны, связанные с этим домом, были обыкновенными кошмарами? Он потоптался у подъезда, не смея поднять голову, а потом двинулся прочь – сначала медленно и осторожно, чтобы ужас не распознал его маневр, не спрыгнул и не схватил его сзади, потом все быстрее и быстрее и наконец пустился бегом.

По дороге ему попался старик, и, кажется, старик окликнул его по имени, и, кажется, Виктор тоже знал, что старика зовут Лукич. Наверно, он тоже снился ему в предыдущий раз.

То, что дома из сна могут существовать на самом деле, было удивительно и страшно. Но раз сны имеют реальных двойников, то Людмила непременно найдется. Она ведь снится ему всякий раз, как только он закрывает глаза. Он постарался выбросить страшный дом из головы. Его тело била нервная дрожь, а руки сводило судорогой. «Нет никакого дома, нет никакого дома», – бормотал он, сидя в электричке. Собственный дом показался Виктору лишь жалкой пародией на сон. Дом был чужой и холодный. Без Людмилы жить в нем было совершенно невозможно.

Он напал на ее след не скоро. Идею поискать в больницах подала Катя. Грязный белый халат тоже дала Катя. Он поджидал, когда в больницу станут пускать посетителей и вместе со всеми, пока в коридорах и в палатах царила полная неразбериха, проводил осмотр. Он уже почти потерял надежду, когда отыскал ее. Она была вся в бинтах, с синим лицом и у нее не было ног. Она все время лежала с закрытыми глазами. Он вышел на улицу и заплакал. С ней случилась беда, поэтому она и не могла вернуться домой. Хорошо, что он ее разыскал. Теперь они снова будут вместе.

Весна была достаточно теплой. Он ночевал на улице. Ждал, когда же она выйдет. И однажды дождался.

Ее везли две огромные женщины. Они не разговаривали между собой, а только делали друг другу непонятные знаки пальцами и гримасничали при этом. Виктор почуял неладное. Зачем им так гримасничать, если они не задумали дурное? Женщины затащили Люсю вместе с кроватью в маленький автобус, и машина тронулась с места.

Люсю увозили дурные женщины, а он ничем не мог ей помочь. Даже если бежать очень быстро, он не сумеет догнать автобус, когда тот наберет скорость. Руки снова свело судорогой, и он заплакал. А потом навалились какая-то тяжесть и бездумная смелость. Действуя словно по чьей-то подсказке, он бросился к машине, стоявшей здесь же, у больницы. В замке зажигания покачивались ключи. Пять минут назад из этой машины вышел важный мужчина в пиджаке и с портфелем в руках. Виктор сам не понял, как оказался за рулем, какие нажимал педали, какие поворачивал ручки, но машина, тихо урча, двинулась следом за автобусом. Получалось так, что он не знал, как управлять машиной, а его тело прекрасно знало. Но на удивление времени не было. Автобус ехал быстро, и Виктору пришлось потрудиться, чтобы не потерять его из виду.

Они ехали очень долго. Слева и справа тянулся лес. Виктору грезились разные ужасы. Может быть, дурные женщины хотят сделать Люсе больно? Ей ведь и так должно быть очень больно. У нее ног нет.

Автобус остановился рядом с большим красивым домом. Виктор бросил машину неподалеку. Женщины втащили Люсю во двор и заперли ворота. В доме вспыхнул свет. Дом ожил. Виктор сел рядом с машиной и принялся ждать. В небе вспыхнули первые звезды, а из дома так никто и не вышел. Он просидел всю ночь без сна в машине, а когда взошло солнце, постучал в ворота. Отворилось маленькое окошечко, высунулся здоровенный детина, посмотрел на улыбающегося Виктора, выругался и захлопнул окошко.