– Я ничего не перепутал.
Людмила долго ходила из угла в угол. Память у нее была прекрасная. Все, что касалось Насти, она помнила. К тому же Нора должна была ее помнить. Хорошо должна была помнить.
Людмила сняла трубку телефона и, несмотря на поздний час, набрала номер Норы. В трубке раздавались лишь длинные гудки, но в тот момент, когда она уже решила дать отбой, кто-то снял трубку, но не произнес ни слова.
– Здравствуйте, – радостно воскликнула Людмила. – Нора, это ты? Норочка! Плохо тебя слышу!
– Это не Нора, – ответили на другом конце провода, и Людмила едва справилась с ликованием. Конечно же, это была Настя! – Мама умерла. Три года назад.
– Боже мой! Настенька, как же так? Вы ведь ее дочь, правильно? Господи, какое горе. Я не могу… не могу больше говорить. Извините меня, пожалуйста.
Людмила бросила трубку и снова зашагала по комнате. Виктор смотрел на нее с нетерпением и любопытством. Похоже, ее радость передалась и ему – у него глаза заблестели, когда он понял, что Людмила отыскала девчонку. Медлить было нельзя. Если девчонка покинула дом – значит, испугалась чего-то, а может быть, и почувствовала, что за ней началась настоящая охота. Ход мыслей Рудавина представить несложно. Да и правила игры в организации никто пока не менял. Девчонку лишат близких, а потом заставят сотрудничать, предоставив возможность иногда видеться с ними. До тех самых пор, пока не вытравят из головы даже память о них.
А Настя хороша! Нашла где спрятаться – у родителей. Там ее будут искать в первую очередь. Значит, времени у Людмилы не остается. Петр уже завтра найдет ее. Нужно переиграть его, опередить.
– Ты сумел бы поехать туда прямо сейчас? – спросила Людмила Виктора, и тот с готовностью поднялся и надел куртку.
Людмила набросала для Насти небольшое послание, сообщая о том, что ее жизнь в опасности и приглашая укрыться в своем доме. В конце она приписала: «Я знаю достаточно много о тех, кто вас преследует. Вспомните свое похищение три года назад и вы поймете, о чем я говорю. Приезжайте и не медлите ни минуты. Ваш друг».
Глава 16. День, который никак не кончался
Полночь давно миновала, а потому добраться до дома Стаси было непросто. Взять машину Людмила ему не позволила, а рассчитывать на попутки не приходилось. Виктор соврал Люсе, что ходит еще один автобус, развозящий заводских со смены. Он очень гордился своей находчивостью. Ему было немного не по себе, что обманул ее. Но ведь когда собираешься устроить для любимой сюрприз – это всегда немного ложь. Иначе – ничего не получится.
Раньше он иногда дарил ей цветы. Для этого ему приходилось много лгать. Сначала нужно было обвести вокруг пальца старуху, которая готовила ему обед и убирала дом. Людмила не могла сама готовить ему обед. Она была очень занята. Так занята, что день, проведенный в ожидании, порой растягивался для него в неделю. Он обманывал старуху, убегал из дома, бродил в лесу до темноты, чтобы под покровом ночи залезть в чей-нибудь палисадник, где заведомо знал – нет собаки, а цветы – просто загляденье. Он собирал большой букет, затем осторожно выбирался на улицу и быстрым шагом возвращался домой. Открывал окно. Это была его тайна: ни Людмила, ни старуха не знали, что одно из окон на веранде легко открыть снаружи. Виктор бросал букет на веранду, тихонько затворял окно и только после этого стучал в дверь.
Старуха отпирала ему с привычной бранью, выговаривая в основном не за его побег, а за то, что принуждена была сиднем сидеть в доме и ждать. Но бранилась она всего несколько минут, потом собиралась и шла домой – через два дома по той же улице. Проследив весь ее маршрут, до тех самых пор, пока в ее маленьком домике не загорался свет, Виктор спускался вниз, открывал дверь на веранду и долго возился с букетом, устанавливая их сиятельства бордовые георгины в широкую глиняную вазу.
В его распоряжении была целая ночь. Веточки можжевельника или акации нужно было пристроить рядом с георгинами так, чтобы они заговорили, как живые. «Знаете ли вы, что должны сказать ей?» – бурчал Виктор себе под нос, без сожаления отрывая мешающие веточки, листочки, лепестки. «Знаем, – отвечали георгины, – ей нужно сказать, что ты любишь ее больше всего на свете, что твоя жизнь не имеет смысла без нее…»
Виктор, улыбаясь, вертел вазу и так и этак. Он ведь не знал, с какой стороны подойдет к цветам Люся. Они должны быть великолепны с любой стороны. К утру, предчувствуя скорый приход старухи, Виктор заканчивал свою работу, уносил вазу с говорящим букетом в заброшенную комнату на втором этаже, которая когда-то служила сушилкой. Ставил букет в центре на пол и, довольный, отправлялся спать…
Людмила была весьма озадачена, когда он впервые преподнес ей свой «сюрприз». У ее кровати откуда ни возьмись появилась большая глиняная ваза с огромными бледно-желтыми георгинами, украшенными, словно новогодняя елка, листвой яблони и утыканными со всех сторон ветками елки.
В то утро она проснулась не в лучшем настроении. Что-то там не клеилось на работе, сроки поджимали, а никаких стратегических решений в голову не приходило. Она посмотрела на букет и рассмеялась бы непременно, если бы вовремя не заметила Виктора, стоящего на пороге как часовой. Глаза у часового горели любовью.
Людмила наклонилась к цветам и вдруг подумала: «Но где же он их взял? Неужели выходил из дома?» Только этого ей теперь не доставало. Если Виктор начнет шляться по округе, его очень скоро запомнят, могут обидеть, обмануть, а главное – прощай конспирация. Скольких трудов ей стоило купить этот дом на его имя, нанять старуху-соседку за баснословную сумму в обмен на полное молчание. «Ты выходил из дома?» – спросила она. Один ее вопрос сменялся другим, но Виктор молчал, не проронил ни единого звука. Молчал и по-прежнему смотрел ей в глаза. Только восторг в этих глаз постепенно гас, сменяясь глубоким отчаянием. Когда на глазах его выступили слезы, Людмила не выдержала, накинула халат и отправилась искать старуху. Идиот! Что с него взять!
Она едва сдерживала закипавшую злость. Ну хорошо, он идиот, но старуха-то могла бы следить за ним повнимательнее! Людмила ворвалась на кухню и металлическим голосом принялась перечислять Марье Ивановне свои претензии. Ее ничуть не смущал растерянный взгляд пожилой женщины, она имела право выбранить ее от души, потому что за такую зарплату…