«Господи, помоги же мне!»

– Настя, – Дан протянул к ней руки…

«Этого не может быть, не должно быть!»

– …иди ко мне.

Теперь его взгляд был неподвижным, как у удава. Незримые кольца уже сжимали Стасе горло, отчего было ужасно тяжело дышать. Она встала и удивилась тому, что движется, словно не по своей воле. Где-то в самом далеком уголке сознания билась мысль о том, что нельзя, что это невозможно. Стася сделала шаг и почувствовала, что сейчас сознание окончательно покинет ее и на свободу вырвется нечто страшное, неконтролируемое. Что заставит ее сделать эта страшная сила, предсказать было невозможно.

Неожиданно наваждение ослабило свою хватку, Дан опустил руки и нахмурился. Стася не сразу поняла, в чем дело. Звонок в прихожей заливался, как веселый щенок. Она бросилась в прихожую, Дан двинулся следом. Стася открыла дверь.

На пороге стоял самый живописный старик, из тех, кого Стасе когда-либо приходилось видеть. Он был в светлом костюме, при галстуке и в шляпе. Весь этот наряд он, очевидно, по частям выудил в мусорном баке – иного объяснения состоянию костюма, а главное запаху, от него исходившему, не находилось.

Увидев Стасю, старик хрюкнул, скорчил плаксивую гримасу, вытянул перед собой руки, но потом, словно о чем-то вспомнив, нахмурил брови и строго спросил:

– Анастасия Грох, в девичестве Серова, здесь проживает?

– Это я, – ответила Стася, и лицо старика снова, как по команде, приняло отрепетированное жалкое выражение.

– Здравствуй, внученька!

Старик раскрыл дурно пахнущие объятия, зажмурился и пошел на Стасю.

– Так, – попытался вклиниться между ними Дан. – Это еще что такое?

«Сейчас он выдворит старика и снова возьмется за меня», – мелькнуло в голове у Стаси. Она отреагировала мгновенно.

– Дедушка! – воскликнула Стася и упала старику на грудь.

В ее голосе было столько неподдельной радости, что Дан просто остолбенел. Старик с вызовом смотрел на него поверх Стасиной головы.

– Внученька, – прохрипел он Дану, указывая глазами на Стасю. – А это муж твой, что ли, будет?

– Нет, дедушка. Это мой знакомый. Проходи, не стоять же в дверях. Сколько же мы не виделись?

Старик закатил глаза, пошамкал губами и выдал:

– Да уж лет сорок, почитай…