Дуров очнулся от того, что кто-то похлопывал его по щекам. Как так получилось, что он вырубился? Сначала погас свет, и этот голос, и эти слова… И он поплыл, поплыл, и так легко и сладостно было на душе, его уносило отсюда прочь, куда-то туда… туда. А потом тьма стала исчезать, какой-то мягкий свет начал пробиваться отовсюду, освещая весь бункер, и там, в этом свете были они… его друзья, офицеры, погибшие и ушедшие наверх. Они все были здесь, рядом с ним, живые. Они улыбались! Он звал их, кричал, но отчего-то они не слышали его. А вокруг, наполяя полуосвещённые коридоры и залы, звучала молитва, и маленький седой старец в утлой рясе кланялся, и свет прибывал. И от этого было так тепло, так хорошо, всё сразу стало понятно… И он спросил второго монаха, стоящего рядом с ним: «Он — святой?!». Но тот вдруг воспарил над полом, раскинув руки, и на глазах его ряса, рваная и потрёпанная после боя с нежитью вдруг превратилась в кристально-белое одеяние и прозвучал ответ: «ДА!!!!». И вот теперь кто-то хотел забрать его оттуда, обратно, в этот мир, а покидать тот — ну так не хочется! Дуров, стараясь отринуть эти потуги, застонал. Щурясь, он приоткрыл глаза.

— Ну вот, вот и хорошо. — добрые глаза отца Зосимы были прямо перед ним. — Очнулся.

Вернувшись, Дуров поднял глаза к потолку — как и раньше, под ним, изредко помигивая, горела красная лампа.

— Я… — проскрипел он. — Что это было?

— А что было? — нагнулся над ним брат Софроний.

— Ну это. Сначала свет погас, а потом… потом другой появился. И все вернулись…

— Кто — все? — снова переспросил Софроний.

— Все ребята наши. Кто ушёл, и кто… умер уже. А ты — летал…

— Я? — удивлённо ткнул себя в грудь келейник.

— Ты. В белом весь. — при этих словах брат Софроний перекрестился.

— Давай-ка вставать, Алексей. — подхватил его под плечи старичок. — Мало-ли что померещится. Вот так.

Отец Зосима поднял Дурова на ноги, и поддерживая, довёл до стула. Тот грузно упал на него. Старик было направился к столу, но Дуров вдруг ухватил его за рукав.

— Постойте, батюшка. — хрипло попросил он, и отпустив рукав рясы, извинился, глядя на свою руку, — Вы простите. Скажите — это ведь всё есть, да?

— Что? — удивился такому малопонятному вопросу старец.

— Этот… другой мир. Где все живы.

Отец Зосима задумался на пару секунд, а затем присел рядом, глядя прямо в глаза Дурову.

— Ну конечно, он есть, Алексей. Конечно есть.

— А вы знаете, как всё будет?

— Я?! — ещё больше удивился старец. — Откуда ж мне? Только Бог знает.

— С нами. Что будет с нами? Ведь вы же прочли эту книгу…