Вообще сбор был очень удачен. Отчасти этому должно было способствовать родство о. Иоасафа с лучшими малороссийскими фамилиями. А в то время малороссы были сильны при Дворе и в Петербурге чрез знаменитых Разумовских. С тех пор императрица Елисавета Петровна, отличавшаяся глубокою набожностью и истинно русским сердцем, всегда сочувственно относилась к Иоасафу.
Вернувшись в свой монастырь, о. Иоасаф деятельно принялся за ремонт храма, но был назначен наместником Троице-Сергиевской Лавры, с оставлением в его заведовании Дубенского монастыря.
Чрез три года умер митрополит Белгородский, и императрице были представлены четыре кандидата на его кафедру, из них о. Иоасаф четвертым. Императрица остановила свой выбор на нем.
Для хиротонии он ездил в Петербург и был рукоположен в присутствии императрицы и царской семьи в Петропавловском соборе 2 июня 1748 года, в день Всех Святых.
Древняя Белгородская епархия была очень обширна. В ее состав входили теперешние епархии: Курская, Харьковская, часть Черниговской… В ней было 1060 церквей.
Несмотря на слабость сил, в управлении епархиею епископ Иоасаф выказал чрезвычайную энергию и настойчивость.
Прежде всего он объездом епархии знакомился с нею. Этот объезд показал ему большие неустройства.
Большая часть духовенства была невежественна. Белгородская духовная семинария и Харьковский коллегиум не могли приготовить достаточное количество образованных священников: остальные обучались в школах при соборных церквах, где образование давалось первоначальное.
Дело доходило до того, что многие священники во время литургии еле разбирали по складам Служебники.
Епископ немедленно выписал из Москвы книгу о церковных таинствах и сделал распоряжение, чтобы ее усвоили себе все священники. Объезжая епархию, он экзаменовал священников в знании ее. Незнающих посылал доучиваться в Белгород, а безнадежно невежественных отрешал от места.
Он потребовал усиления деятельности благочинных в наблюдении за церковным благочинием и деятельностью священников.
Как исторический документ в высшей степени интересно наставление святителя от 1750 года, где он говорит о замеченных им неустройствах и указывает меры к их устранению.
Он заметил, что некоторые священники хранят запасные Дары у себя в домах. Не имеют ковчегов для перенесения Их больным и носят Их к умирающим в бумажках и кошельках.
Об этом передают следующий случай из его святительского опыта. Однажды во время обозрения епархии он остановился в доме священника, который был в отъезде. Отпустив на ночь келейников, епископ ощутил необычный ужас, пронявший все его существо. Он никак не мог уснуть и, рассматривая в комнате предметы, нашел на полке, между домашнею посудой, бумагу, в которой лежали Святые Дары. Их-то присутствие и наводило ужас на его чуткую душу. Бережно положив их на стол, он до самой утрени молился перед ними. Утром хозяин дома явился и был отрешен от должности и лишен священнического сана.
Было предписано священникам, под угрозой лишения священства, хранить св. Дары на престоле, носить Их к больным в потирах, облачась в ризы, в предшествии свечи и колокольчика. Затем ополчился епископ против обычая, по-видимому сильно привившегося в его епархии, – во время служения литургии подносить св. Евангелие (за малым входом), крест и антидор почтенным прихожанам. Вполне основательно видя в таких действиях крайне неприличную для духовных лиц льстивость на почве религии, святитель писал: «Благоговейные должны со страхом и благоговением приступати к прикосновению их, а не прикасати гордящимся; невежи священницы воздадут ответ Богу в день судный за столь человекоугодное свое служение, а Божия славы унижение».
Это очень интересная черта в деятельности святителя, показывающая, как высоко он держал знамя Церкви.
Характерно также указание епископа Иоасафа, что священники во время богослужения позволяют себе странные нововведения, и он строго запретил эти «непостребные вымыслы: лишние, где не надлежит, рук воздеяния, каждения, пред великим выходом креста целование и прочие лишние благочиния, что паче бесчиние есть, и внимающих – не к сокрушению, а к смеху побуждает».
Постоянно заботился он о том, чтобы иконы в церквах были написаны правильно, потому что при состоянии тогдашней иконописи иконы могли иногда «внушать смех кощунный в невеждах».
Для хранения св. мира епископ выписал для всех храмов 3000 стеклянных сосудов с ящиками.
Нетрезвость духовенства было явление, с которым епископ боролся неутомимо. Рассказывают даже, что однажды чудесным образом, во время объезда епархии, он получил извещение об одном члене сельского причта, безнадежно пившем, и отрешил его немедля.