— Дерьмо, дерьмо, дерьмо. — Со стуком пластиковых футляров ворошил бардачок Джеймс.

— Ой, да что тебе скрывать, пару грязных носков под кроватью? — продолжила наседать Нина. — Не очень-то интересно, знаешь ли!

— О, это что кассетка Эстель? — Джеймс насмешливо крутил в руке коробочку с подписанной вручную этикеткой.

— Дай сюда! — Люциус выхватил ее и кое-как трясущейся рукой вставил кассету в проигрыватель. Минорные ноты «Лунной сонаты» несколько снизили накал страстей, но не могли подавить враждебные настроения.

— Dio, vorrei essere riuscito a ucciderti4, — по-змеиному прошипел Ричард. В речи недвусмысленно сквозила угроза.

— Да-да, чертовски страшно, — не поняв ни слова, отмахнулась Нина. — Строишь из себя таинственного, заносчивого недотрогу, но знаешь, кого я вижу на самом деле? Глубоко одинокого, несчастного человека, — ей больше всего хотелось надавить на уязвимые места Ричарда в надежде, что он прекратит упиваться желчью и ощутит что-то, кроме яда.

— Вы там еще не закончили? — Джеймс открыл окно и закурил.

— К тебе, кстати, тоже относится!

— Жаль, я не слышал, что ты до этого сказала.

Ричард отвернулся, дав понять, что тема исчерпана. Остаток дороги провели в безмолвии.

Преодолев лабиринты городских улочек, Люциус выехал к морю и заглушил мотор. Нина с нетерпением встретила соленый воздух и монотонный шум набегающих волн. Перед глазами предстала гранитная набережная, в конце которой угадывался парк аттракционов. Он вполне мог сойти за заброшенный, если бы не медленно ползущее чертово колесо и пара действующих палаток с едой. Людей здесь виделось немного, лишь несколько любителей вечерних прогулок.

— Так, детки, займите себя чем-нибудь на часик, папочке нужно готовиться, — Люциус поспешил исчезнуть в опустившейся полутьме.

Джеймс отвел в сторону Ричарда, по всей видимости, самого приятного ему человека. Что неудивительно, — парочка сочеталась друг с другом столь же превосходно, как рыба с фенхелем (вот только и то и другое одинаково претило Нине). Но на паскудном характере сходство заканчивалось. Разнотипная внешность, пропасть в десятилетие, — именно на столько Ричард казался моложе товарища. Если бы Нине пришлось разместить гостей «Барнадетт» на возрастной лестнице, она поставила бы Джеймса и Грейсона на одну ступень, а после — всех остальных.

Не желая больше оставаться в поле зрения Ричи, Нина отправилась на прогулку в гордом одиночестве. Чтобы хоть сколько-нибудь подсластить горький привкус минувшей поездки, она взяла в палатке сахарную вату, но подавленное настроение напрочь отбило аппетит.

Нина встала к монолитному ограждению набережной. Лениво ощипывая вату по кусочкам, она разглядывала морской горизонт. Там, где недавно полоса уходящего солнца ласкала волны нежным, розовым светом, теперь не было границ, — вода сомкнулась с темным небосводом. В отражении замерцали первые звезды. Размеренные всплески успокаивали слух, располагая к размышлениям. Чего только поначалу Нине не приходило в голову, мыслей было так много, что она не успевала складывать их во что-то вразумительное. Но когда рассудок остыл, Нина начала вдруг искать в ненависти Ричарда здравое зерно: стоили ли проблемы того, чтобы приезжать туда, где ее никто не ждал? А если пораскинуть мозгами еще раз?

— Грустишь?

Грейсон прислонился спиной к ограждению. От него исходил ненавязчивый запах сигарет.

— Кто-то вызвал психологическую помощь? — усмехнулась Нина. — Я в порядке, док, — вранье она отыгрывала плохо.

Грей укоризненно зацокал языком.

— Не хочешь поговорить? — в его черных глазах мелькнуло беспокойство.