Кейн покачала головой:

– Он откажется. Джек ненавидит благотворительность.

Дамин поморщился, одернул манжеты:

– Это не благотворительность. Просто у нас постоянный дефицит хороших механиков. Настолько острый, что я готов нанимать даже тех, кто меня раздражает. К счастью, я не так часто бываю в доках, мне не придется с ним видеться.

Кейн неопределенно пожала плечами:

– Спроси его, но я не думаю, что Джек согласится.

Дамин снова посмотрел за окно и замолчал. Кейн не торопила его.

– Дядя Элиас был очень недоволен, что мы не привезли схемы. Я сказал ему, что нижние лаборатории оказались разрушены. Ничего не уцелело.

– Спасибо. Ты не обязан был выгораживать меня, – Кейн это понимала, и потому была благодарна.

– Это правда, – он пожал плечами и добавил. – Мне не нравится путь, который ты выбрала, Анна. Но я видел, что стало с лабораториями – после того, как ты вернулась. Спирит может быть разрушительным, и он уже принес людям немало бед. Никто не станет плакать, если одной станет меньше.

Простыня, которой Кейн укрывали, была грязно-серой, полинявшей от постоянных стирок, тихо шуршала под пальцами.

– Это не спирит, Дамин. Беды приносит человеческая жадность, халатность и глупость.

– Ты говоришь, как настоящая учительница, – он снова посмотрел на нее и улыбнулся. Едва заметно, одними глазами.

– Я стала скучнее с возрастом. Даже мои платья уже не те, что были раньше, – она улыбнулась в ответ и ненадолго, всего на мгновение, вспомнила время, когда он ей действительно нравился.

– Хоть что-то хорошее. Я не говорил тебе тогда, но они действительно были ужасны. Самые нелепые декольте, какие я только видел в жизни.

– Тогда мне казалось, что они бросают вызов условностям.

– Нет, только чувству прекрасного.

Они снова замолчали – неловко и немного неуклюже. Как это и бывало между людьми, которые стали чужими.

– Мне нужно идти, – сказал он наконец, поднимаясь. – Я обещал встретиться с дядей Элиасом после обеда. Если хочешь, я передам ему что-нибудь.

– Не нужно.