Даже когда оказалась в пылающем, спутанном, раскаленно-красном сердце «Марии».

Там, где не должно было быть никаких нитей – нити схемы переплетались, пожирая сами себя.

Они поддавались с трудом, обжигали болью и страхом.

Нить за нитью, нить к нити.

Если разрушить схему, спирит освободится и снова станет тем, чем предназначен быть.

Свободным.

Когда поддалась последняя нить, все вокруг вспыхнуло белым – серебристой радостью, правильностью.

Силы не помнят зла. Не страдают и не чувствуют боли.

А она? Кто она?

Анна Кейн.

Бессмысленное человеческое имя. Набор букв. Мираж.

Но кто-то держал ее за руку.

Кейн вынырнула на поверхность, хватая ртом воздух, как будто действительно могла захлебнуться Изнанкой.

Трясло от холода, и вокруг были мертвые темные коридоры «Марии».

Джек прижимал Кейн к себе, растирал ее руки, целовал лоб, щеки, губы и шептал что-то – сбивчиво, неразборчиво.

Кейн подняла руку и коснулась его волос. Кончики кольнули ладонь.

Джек вздрогнул, а потом уткнулся в нее лицом, прижался крепко до боли.

Кейн обнимала его в ответ, гладила по плечам, шептала, что теперь все будет хорошо, и ей тоже хотелось плакать.

Возвращение на корабль она запомнила урывками – истощение накатывало тяжелыми, темными волнами, и никак не удавалось согреться. Несколько раз Кейн теряла сознание, потом приходила в себя ненадолго и отключалась снова.

Кажется, Джек с Дамином о чем-то спорили.