– Да, но почему это проявилось только сейчас? Ничего не понимаю, – пробормотал себе под нос Ферели и уже громче заявил: – Я настаиваю на профессиональном присмотре за её высочеством, ей ещё рано выходить из дворца, необходимо ограничить её передвижения и круг общения!

– Сестра-настоятельница Лезель? – Король вопросительно взглянул на даму.

Так она и не фрейлина вовсе! Сплошной обман… И они ещё удивляются, что я им не доверяю?

Монастыри Всех Благих Дел и покровительница культа – Мать Терпения – были популярны ещё в моё время и занимались в основном больными и увечными. А столичное отделение прославилось на всю страну богадельней для помешанных. Мне их настоятельницу в сиделки определили?! Вообще нелестно…

Служительница Всех Благих Дел вежливо поклонилась перед тем, как высказаться:

– Её высочество очаровательная девушка, яркая, светски-обходительная, с безукоризненными манерами, но иногда я ловила на себе взгляд, от которого мне становилось не по себе. В такие моменты вспоминалось, что принцесса Гортенхеймская – не красивая картинка на популярных календарях и признанный символ бессмертной любви, а закаленный в боях солдат, могущественный маг иной эпохи, неординарная личность. И о её тайных желаниях, страстях, планах и личной жизни, устремлениях и ценностях нам, в сущности, ничего неизвестно, кроме растиражированной романтической истории, да простит меня ваше величество.

– Продолжайте, – глухо разрешил король.

– У меня магии капля, но я готова использовать многолетний опыт и знания, чтобы помочь принцессе адаптироваться к современной жизни. – Она помолчала и вздохнула: – К сожалению, спектакль, устроенный нами, чтобы сделать возвращение Марилены в реальность менее травматичным, произвёл на принцессу неблагоприятное и тягостное впечатление. Боюсь, она не захочет видеть ни меня, ни моих коллег по сестринскому уходу…

– А насколько её высочество вообще способна принимать самостоятельные решения? – недовольно вмешался маг Корнелиус.

И в самом деле, подумала я, лежала себе тихо больше полувека, изображала бессловесно местную достопримечательность, и вдруг у этого полутрупа своё мнение есть?

– Господин Корнелиус! – Король опасно сузил глаза.

– Ваше величество, – фальшиво принялся оправдываться старик, – я имею в виду, что лекарь Ферели не говорит нам ничего определённого о состоянии принцессы… А потому предлагаю: пока принцесса ещё растеряна и не владеет ни собой, ни своей магией в полной степени, пригласить её в Академию магических искусств и… там и оставить, в крыле лабораторных исследований. Подождите, подождите, не браните меня! Это же не тюрьма, в конце концов!

– А в чем разница? – приподнял бровь Амори.

Корнелиус поперхнулся воздухом, но быстро сориентировался:

– В условиях содержания. Всё оборудовано по последним современным технологиям. Уверен, мы сможем подготовить для её высочества комфортную, безопасную и очень милую камеру…

Маг Ферели кашлянул, и старик чутко поправился:

– Палату, я хотел сказать, – наткнулся на взгляд короля и поёжился: – Ох, совсем запутался! – огорчённо протянул он. – Комнату, конечно же, я неверно выразился! Можем даже переоборудовать под эти нужды магистрантские апартаменты. Да хотя бы мои собственные, если вашему величеству будет угодно! Принцесса сама будет рваться помочь в научных изысканиях своим потомкам!

– Сомневаюсь, – хмыкнул маг Ферели. – К тому же прямым потомством, согласно летописи, её высочество обзавестись не успела.

– Так надо её уговорить! – не терял надежды и напора маг Корнелиус.

Вот упёртый старик!