Брахман совсем обессилел, но что еще ему оставалось? Он снова тронулся в путь, по дороге просил еду, чтобы душа не рассталась с телом. Теперь ему приходилось останавливаться и давать отдых костям каждые пять минут — под деревьями, большими камнями, везде, где находилось местечко.

Наконец он вышел к широкой могучей реке и со слезами ступил в нее. Радость его была так велика, что даже боль оставила его. С воодушевлением и верой он вознес последние молитвы, окунулся в реку и очистился.

Проплывавший мимо на каноэ рыбак окликнул брахмана:

— Эй, осторожнее, старик, смотри не утони!

— Все мы однажды умрем, — улыбнулся в ответ брахман. — И я намного раньше тебя. Утонуть в Ганге — блаженство: я прямиком попаду на небеса.

Рыбак так расхохотался, что едва не перевернул каноэ.

— В Ганге? Вот дуралей беззубый! Да кто тебе сказал, что это Ганг? Это всего лишь его приток. А тебе через мост и на север.

К тому времени брахман уже едва дышал; от каждого шага у него кружилась голова, его била лихорадка, в горло не лезла ни пища, ни вода. Он понимал, что смерть близка.

Мимо него по дороге прошли веселые люди в нарядных одеждах.

— Чему вы так радуетесь? — спросил брахман мальчишку из толпы.

— Мы идем окунуться в Ганге, — ответил тот, — до него отсюда рукой подать.

Отчаяние наполнило душу брахмана: он чуял, что уже не дойдет, и все-таки побрел вперед, опираясь на посох и стараясь не отставать от остальных, но путешественники обгоняли его один за другим. Ноги его отяжелели, как жернова. На горизонте замаячил Ганг — на этот раз настоящий, голубой, полноводный. Но брахман весь горел, боль теснила грудь. Посох выскользнул из рук брахмана, и он замертво рухнул в грязь.

Душа его оставила тело и устремилась в мир иной. Он предстал перед Читрагуптой[12] и его книгой добрых и злых дел.

— Великий боже, — воскликнул брахман, — я не сумел очиститься. Я исполнен греха. Отправь меня в преисподнюю, если хочешь, ведь я не сумел омыться в Ганге.

— Ошибаешься, сын мой, — ответил Читрагупта и открыл брахману дверь на небеса.

Такая вот история, доктор-сагиб. Трогательно, не правда ли? Как вам кажется, в чем заключается ее мораль?

В обычный день манера, в которой была рассказана эта притча, привела бы хирурга в ярость. Даже сейчас ему не верилось, что он вот так покорно сидит и слушает снисходительную нотацию. Но злиться не было сил; хирург открыл рот и пробормотал:

— Мораль? Любая речушка… может стать такой же священной, как Ганг… если есть вера. Вы это хотели услышать?

Чиновник воздел указательный палец к потолку, точно лектор.

— Вот и все так думают. Вы не единственный, кто предлагает такое оптимистическое истолкование. Я же, признаться, держусь иного мнения. Я много думал об этой истории и понял, что истинная ее мораль в другом. В том, что нет никакого Ганга.