Маклин покосился на представителей своей расы:

– Не знаю. Месть редко вымещают на детях.

Соломон мог с ходу назвать десяток дел, где за ошибки взрослых расплачивались их отпрыски, но промолчал. Чем меньше скажешь, тем лучше.

– На предумышленное убийство не похоже, – заметил Маклин. – Мальчик болел? Сбежал из дому?

Соломон почувствовал, как саднят царапины под воротничком, как набухают синяки на спине и боках. Вслух же он произнес:

– Семья отказывается от вскрытия.

– Дрянной расклад, – вздохнул Маклин. – Домыслы еще сильнее распалят народ. В принципе, шериф может настоять на процедуре.

– Может, но вряд ли захочет, – возразил Соломон. – Зачем ему лишние хлопоты?

На другом конце улицы завязалась перепалка: какой-то темнокожий тыкал пальцем в горстку белых, те огрызались в ответ. Двое помощников шерифа поспешили угомонить скандалистов.

– Обе стороны спят и видят, как развязать войну, – констатировал Маклин. – Если ситуация не изменится, только Национальная гвардия сумеет навести тут порядок.

– Вас заботит порядок или торжество справедливости? – нахохлился Соломон.

– Меня заботит твой народ. Поговори с ними, попроси не разжигать смуту.

– Они не мой народ! – вспылил Соломон, едва сдерживаясь, чтобы не сорваться. – Я не могу указывать им на основании одного лишь цвета кожи.

– Ладно, приятель, остынь.

Но Соломон не унимался.

– Определитесь уже, кто я – черный или агент ФБР? Поскольку обе стороны видят во мне лазутчика. Если меня направили сюда совмещать обе функции, то, боюсь, вы здорово просчитались.

Разговор на повышенных тонах привлек внимание Инголса.

– Проблемы? – осведомился шериф.

– Вы, сэр, ступили на единственную свободную от проблем территорию в городе, – объявил Соломон.

Инголс нахмурился: