Из чемодана неожиданно пахнуло теплотой, пылью и плесенью, словно где-то там, на его глубине, была тайная, забытая владельцем комната. Ронни нагнулась и внимательно осмотрела аккуратно сложенные внутри вещи. Шея неприятно похолодела. Ее побледневшее лицо отразилось в осколке зеркала, обрамленного неровным куском позолоты. Несмотря на то, что каждая вещь казалась нереальной и словно бы просила прикоснуться к себе, Ронни сжала руку в кулак и продолжила осторожно их осматривать. Кроме куска зеркала в чемодане лежал ее скрамасакс, который был потерян где-то в середине путешествия на Землю, виниловая пластинка, сложенный вдвое листок и еще один нож, только складной, наверняка с серебряной рукоятью, на которой была выведена фраза. Ронни присмотрелась.

Пусть первый удар станет последним.

Секунду она молчала. Голова внезапно заболела. Ей было знакомо это чувство: это возвращались воспоминания, то, что она забыла давным-давно. То, что творилось в ее душе – или том, что осталось вместо нее – невозможно было описать.

А тут – дед? Его звали Майкл?

Он тоже играл в твоей жизни не последнюю роль, правда?

Да, конечно. Тогда, на кладбище позади дома, Ронни ничего не вспомнила. Пыталась уловить что-то, но – все прошло мимо. Но ведь все это было не зря. Три могилы, явно находившиеся в очередном круге, являлись не только входом в Северную библиотеку – это был знак. Знак того, что она встретится со всеми, кого потеряла. Она уже видела няню, пусть она и стала заложником темной стороны, теперь нашла вещь, которая связала ее с дедом – его старинный серебряный ножик. Раньше надпись на нем не имела для нее никакого смысла, но дед – он явно гордился ей и самим ножом, постоянно повторяя, что когда-нибудь он хорошо послужит своему владельцу.

Теперь этим владельцем наверняка стала сама Ронни. Не раздумывая, она схватила нож и положила его в карман. Следом отправился скрамасакс, отозвавшийся приветливой вспышкой тепла. Виниловая пластинка Ронни явно была не нужна, как, впрочем, и осколок зеркала. Что-то подсказывало ей, что на этот раз это был просто осколок зеркала.

Взгляд зацепился за пожелтевший листок. Ронни задумалась. В этот раз ей не хотелось читать чужие записки, но если она лежит здесь, значит, кто-то хотел, чтобы она все-таки это прочитала? Поколебавшись еще немного, она развернула листок и тут же разочарованно вздохнула. Это была не записка, а кусок ее собственного конспекта. Обычные записи по душеведению – точнее, просто не особо логичные пометки, даже не связанные между собой, и непонятные даже ей самой сокращения.

Ронни хотела положить листок обратно, но обратила внимание на то, чего раньше точно не видела. И явно не делала. Это были звезды, нарисованные золотыми чернилами, – выведенные ровно и аккуратно, что было не похоже на ее собственные рисунки, они обтекали поля листка искрящимися волнами. Золотые чернила…Она, конечно, могла ошибаться, но точно такими же были написаны разрешения на посещение Земли.

Времени раздумывать не было. Ронни поспешно скомкала лист и тоже положила в карман. Аккуратно закрыв чемодан, она поставила его под широкие листья папоротника и побежала вперед. Впервые ее охватило странное чувство. Конечно, ни она, ни Фред до этого не знали, куда им идти и что делать, но судьба сама приводила их в нужное место. Теперь перед Ронни словно была стена, несмотря на то, что она достигла своей цели и вернулась в Лицей.

Лес закончился неожиданно: добежав до очередных сцепившихся друг с другом еловых веток, Ронни толкнула их руками и, не удержавшись, рухнула вперед. Нос защекотала коротко постриженная трава. Впереди высокий белый забор. На нем располагался уже знакомый Ронни герб: две перекрещенные шпаги, книга и солнце. Он являл собой весьма жалкое зрелище: острие одной из шпаг откололось, с солнца некрасивыми потеками сползла позолота. Ронни напряглась. Это не Лицей.

На верх забора села птица с длинным серым хвостом. Секунду она смотрела на Ронни, затем раскрыла клюв и издала пронзительный громкий крик. Ронни отчаянно замахала руками, но птица не обратила на это никакого внимания. Она продолжала голосить – громко и требовательно. Резкий звук неприятно звенел в ушах. Ронни зажала их ладонями.

В ту же минуту кто-то схватил ее за локти и оттащил обратно в кусты. Не успев что-либо сообразить, Ронни зажмурилась и не решилась открыть глаза даже тогда, когда чей-то знакомый теплый голос позвал ее по имени. Страх отступил через какое-то время, оставив, впрочем, неприятную дрожь в коленях.

Наконец Ронни подняла веки.

И, не удержавшись, удивленно воскликнула:

– Тобиас?!

Тот, смутившись, быстро спросил:

– Ты в порядке?

– Вроде, – растерянно ответила Ронни.

Он огляделся.