Полное ощущение, что я свиная грудинка на базаре, над которой спорят два покупателя.
— Послушайте, — сказала я резко, привлекая внимание, — я просто не в настроении танцевать.
— Всего раз, это что, так трудно? — Он насмешливо задрал белесые брови.
В последнее время моё терпение стало заканчиваться подозрительно быстро.
— С человеком, который не понимает слова «нет» — это не трудно, а невозможно.
Я развернулась и вошла прочь, яростно отстукивая каблуками. Сейчас пойду и лягу спать, пропади они все пропадом.
Дубовский остановил меня возле чёрного хода, скрытого от гостей стеной дикого винограда.
— Киса, твою мать, — вполголоса зарычал он, — это что сейчас было?
— Мне надо было дальше это слушать?
Он упёрся ладонью в стену.
— Да бл*ть! — Кажется шампанское всё же сыграло свою злую шутку. — Да, именно так! Надо было ждать, пока я разрулю и быть в этом уверенной, киса, так, чтоб под микроскопом ничего другого разглядеть нельзя было. Это ж еб*ный зверинец, тут иерархические игрища, как в клетках павианов!
С каждым словом он распалялся всё больше.
— Так будь выше этого. Ты же не животное!
— Уверена? — Дубовский внезапно надвинулся на меня, притискивая к стене. Его рука скользнула под юбку и больно сжала бедро, вторая обхватила талию и встряхнула. — Мне тебя трахнуть прямо здесь, чтобы перестала быть такой наивной?
Глава 23: Ожидание-реальность
Он прижался губами к моей шее и проникновенно зашептал, касаясь её каждым словом:
— Перевоспитание задумала. Укрощение строптивого. Хочешь меня кастрировать, посадить на поводок и таскать с собой подмышкой? Нет, киса, такого не будет. Люди не меняются. Вспоминай это каждый раз, когда тебе придёт в голову увидеть во мне разумное-доброе-вечное.
Он куснул меня за мочку уха, вызывая разряд по всему телу. Рука, гладившая бедро, забралась выше, царапая край белья. Меня бросило в жар, как от глотка джина, платье показалось тесным. В любой момент нас могли увидеть, кто угодно мог пройти здесь прямо сейчас.
Мои руки и ноги стали ватными, слабыми, я схватилась за Дубовского, чтобы не упасть и сжала ткань пиджака.
Рука, жадно шарящая под моей юбкой, тоже сжалась и рванула трусики вниз. Я пискнула — и Дубовский заткнул мне рот поцелуем. Он набросился на меня с жадностью, напористо орудуя языком, срывая поцелуй за поцелуем, от которых кругом пошла голова. Я невольно стиснула ноги, чувствуя, как загорается в глубине тела желание, как заставляет сладко вздрагивать от каждого прикосновения.