От этой бархатности тона по рукам побежали мурашки. Я осторожно вынула из его ладони телефон, положила девайс экраном вниз на тумбочку.

— Почему ты… — начала я и запнулась. Стыд залепил рот кляпом, ломал меня изнутри, как шоколадную плитку. — Почему ты не… Я не понимаю. В смысле, ты же… П-х-х-х…

Издав нечто среднее между пароходным гудком и хрипением утконоса, я совершенно смешалась и спрятала лицо в ладонях. Как глупо.

Дубовский явно наслаждался ситуацией и тем, как тяжело она мне даётся.

— Хочешь спросить, — начал он медленно, — почему я не исполняю свой супружеский долг?

Покраснев так, что над верхней губой выступили бисеринки пота, я кивнула, смотря куда угодно, только не на него.

— А может, ты даже решила… — Максим внезапно схватил меня за руку и дёрнул, опрокидывая на себя. — …стребовать с меня его выполнение, м-м-м?..

Он запустил руку мне в волосы, провёл носом вдоль шеи, глубоко вдыхая. Но не касаясь самой кожи.

Он ждал.

И глаза его мерцали в полутьме, как две звезды на затянутом рваными облаками небе. Я положила ладонь ему на грудь, широкую, гладкую, на которой бы уместились две меня. Максим чуть вздрогнул от этого прикосновения, задышал чаще.

— Скажи это. — Глухой хриплый шёпот ощущался кожей, зачаровывал. — Чего ты хочешь?

Я посмотрела на него в упор, не мигая.

И бросилась в этот омут.

— Тебя.

Рука на моём затылке сжалась. Максим замер в миллиметре от моих губ. Наше дыхание смешалось.

— Скажи ещё раз.

— Хочу тебя.

Его ресницы дрогнули. Ладонь оказалась на моей щеке. Он поцеловал меня так, что из головы вышибло все мысли.

Я не думала о том, что делаю — так сильно хотелось чувствовать его прикосновения. Он гладил мои плечи, шею, спину; губы касались губ то быстро, едва касаясь, то впивались почти зло, до самого дна выпивая поцелуй. Его язык, ловкий, умелый, доводил меня до исступления, до дрожи в коленях.

Воздух вокруг сгустился, тишина прерывалась лишь нашим учащённым дыханием, одним на двоих. Я не заметила, как бретельки ночной рубашки покинули плечи. Максим медленно, мучительно медленно потянул ткань вниз, заставляя скользить по разгорячённому телу. Я прикусила губу и приподнялась, освобождаясь от ставшей лишней одежды, сладко обмирая от смеси страха и желания, вспенивающей кровь в венах.