Итак, название «Антильские острова» можно связать с географическими представлениями самого Колумба. Совершенно очевидно, что Бабкок, всегда склонный к фантастическим умозаключениям, начинает дело не с того конца, когда- утверждает, что с давних пор островом Антилией называлась Куба, о которой должны были знать еще за добрых 70 лет до Колумба[1031]. Между тем если правильно толковать глобус Шёнера от 1520 г., то будет ясно, что Куба никогда не считалась островом Антилией; запись Шёнера «insulae Canibalorum[1032] sive Antiglia» [«острова канибалов или Антилия»] может относиться только к Гаити или Пуэрто-Рико.

В конце концов остров Семи городов в представлениях картографов; обособился от Антилии. Поскольку этот остров не удалось открыть к западу от Азорской группы, название «Антилия» начало свою миграцию в северо-западном направлении, примерно в район Гренландии или Ньюфаундленда. И на карте Колумба, хранящейся в Национальной библиотеке в Париже, и на карте Кантино от 1502 г. там показан большой, сильно расчлененный остров, под которым помещены сходные легенды о россыпях серебра.

У Гергарда Меркатора были иные представления по этому вопросу. На его карте от 1538 г., скопированной Норденшельдом, остров Семи городов показан к востоку от Бермуд[1033].

Остров Антилия нашел, наконец, пристанище в Новом свете, причем его местоположение уже не имело никакого отношения к первоначальному понятию. Между тем, название «остров Семи городов», которое первоначально отождествлялось с Антилией, очень мало подходило к открытым Колумбом берегам, сплошь находившимся в первобытном состоянии, и этот сказочный остров, в конце концов, был похоронен картографами после того, как его нигде не удалось найти. Но в топонимике Азорских островов, которые были так тесно связаны с поисками различных сказочных земель, сохранились некоторые воспоминания о несбывшихся надеждах людей XV в.: на острове Сан-Мигел до сих пор существуют поселение Семь городов и Caldeira das Sede Cidades [кратер Семи городов][1034].

Во второй половине XV в. поиски еще не открытых островов превратились в настоящую эпидемию[1035]. Поиски «золотых гор или золотых островов были излюбленной идеей в те романтические времена»[1036]. Экспедиции Теллиша и Дулму могли дать толчок к дальнейшим исследованиям, о которых не сохранилось никаких сообщений. Гаффарель был прав, когда писал по поводу таких устремлений: «Это, несомненно, еще не Америка, но это курс на Америку»[1037].

У Колумба, как у автора великолепной идеи, несомненно, были многочисленные предшественники, но это нисколько не умаляет заслуг великого генуэзца. Ведь приз берет не тот, кто первым выдвигает творческую мысль, а тот, кто первым ее осуществляет[1038]. Недостойное поведение, на которое сетовал еще Гёте, с недавних пор снова получило широкое распространение. Гёте писал: «Поразительный пример того, как склонны люди приписывать себе заслуги своих предшественников, видим мы в усилиях, которые прилагались, чтобы отнять у Христофора Колумба честь открытия Нового света»[1039].

Именно такие тенденции приняли недавно массовый и почти хулиганский характер. Прибегая к ужасающе убогим доводам, некоторые авторы пытаются доказать, будто честь открытия Америки в действительности принадлежит не Колумбу и испанцам, а совсем другим людям.

В противовес этому автор решительно заявляет: до сих пор у нас нет ни одного хотя бы самого слабого намека на то, что в средние века какой-либо корабль заходил в те воды Атлантического океана, которые отделяют Америку от Южной Европы. Недавно один португалец, помешавшийся на фантастических путешествиях, пытался доказать в иностранном специальном журнале, будто домыслы о многократных открытиях Америки до Колумба «превращаются из гипотезы в научный факт»[1040]. В ответ на это нужно категорически заявить, что о таком превращении в настоящее время не может идти речи. Все мнимые «первооткрытия» или полностью опровергнуты, или настолько недостоверны и незначительны, что о них без малейших укоров совести лучше совсем не упоминать. К таким сомнительным экспедициям относятся и «исследовательские плавания» Теллиша — Дулму. Достойно внимания, что против тенденциозной попытки португальского исследователя расположить в свою пользу общественное мнение в том же самом английском журнале сразу убедительно выступил Кроун[1041]. Этот исследователь считает доказательства Кортизана совсем неубедительными и приходит к выводу, что его «решение проблемы доколумбова открытия Америки должно быть по крайней мере временно отклонено».

На том же уровне научной достоверности стоит, очевидно, и высказанное тем же португальцем в 1926 г. мнение, что еще принц Генрих Мореплаватель намеревался организовать плавание на запад через Атлантический океан[1042]. Автору этих строк не удалось обнаружить ни в одном из дошедших до нас источников хотя бы слабый намек, который мог бы подкрепить такое утверждение. Разумеется, географический кругозор принца Генриха был достаточно широк, для того чтобы у него появилась та же идея, что и у Колумба. Но ни один из сохранившихся до наших дней документов не позволяет сделать об этом твердое заключение. Утверждения такого рода следует признать продуктом гипертрофированного национального тщеславия.

Если после всего сказанного все еще остаются сомнения, не имелось ли до Колумба заслуживающее внимания известие о Новом свете по ту сторону океана, то такие сомнения должны окончательно рассеяться в связи с приведенным выше письмом Иеронима Мюнцера от 14 июля 1493 г. Если бы это письмо было известно раньше, то многие фантастические домыслы так и остались бы невысказанными!

Иероним Мюнцер, место и год рождения которого неизвестны, жил с 1478 г. в Нюрнберге, где и умер в 1508 г. Он уехал из Нюрнберга во время чумы 1494 г., прибыл в конце ноября в Лиссабон и оставался там до 2 декабря. Возвращаясь через Фландрию, Мюнцер прибыл в Нюрнберг 15 апреля 1495 г. Рукопись, повествующая о его путешествии, хранится в Мюнхенской государственной библиотеке[1043].

В связи с интересующим нас здесь вопросом, знали ли об Америке при португальском дворе еще до Колумба, примечателен с психологической точки зрения тот прием, который нашло письмо Мюнцера у короля Жуана. Вот что писал по данному поводу автор этих строк в 1936 г.: «Если бы португальцы действительно располагали хотя бы незначительной частью приписываемых им тайных сведений о землях, расположенных на западе, то король Жуан должен был бы молча положить в архив письмо Мюнцера, которое не открыло ему ничего нового. Но король велел своему придворному капеллану Алвару да Торри перевести это письмо на португальский язык и даже опубликовать в виде приложения к книге да Торри о сотворении мира. Когда Мюнцер в конце 1494 г. прибыл в Лиссабон, король принял его с большим почетом, четырежды приглашал к своему столу и т. д. Какой смысл был бы в таких поступках, если в Лиссабоне, как хотят нас сегодня убедить португальцы ex posteriori [задним числом], еще в 1493 г. знали, что к западу от океана можно найти не Катай, то есть Китай, а только неизвестную новую землю! Разумная инициатива Мюнцера не привела ни к каким практическим последствиям только потому, что в тот день, когда было написано его письмо, произошли события, опередившие его предложение[1044].

Следует подчеркнуть еще одно обстоятельство. Португальский король получал из-за границы предложения искать Восточную Азию в Западном океане по крайней мере три раза: в 1474 г. от флорентийца Тосканелли, около 1483 г. от генуэзца Колумба и в 1493 г. от немца Мюнцера. Первый призыв не был услышан в передрягах кастильской войны за наследство (1475–1479), второй был отклонен королем Жуаном, а третий опоздал на два-три года. Принц Генрих, несомненно, реагировал бы на твердые и неопровержимые аргументы выдающихся иностранных ученых не так, как Аффонсу V и Жуан II. По собственной нерадивости португальцы упустили тогда возможность сделать величайшее географическое открытие. Теперь уже нельзя приписать себе честь этого открытия необоснованными утверждениями, будто в действительности португальцы опередили. Колумба на много лет и только не сообщали об этом достижении. Правда, запоздалые гипотезы о «тайных открытиях»— дешевое и удобное средство фальсификации истории, но они недостойны серьезных ученых.