Отсюда можно сделать вывод, что среди многих стимулов, побудивших Колумба предпринять свое плавание на запад, известную роль сыграл рассказ о намерениях Дулму, относящихся к 1486 г., а также сказка об острове Семи городов.

Кроме того, выражение «ничтожный толчок» говорит о том, что не следует поднимать много шуму по поводу проекта Дулму от 1486 г., который, видимо, не был осуществлен.

Психологически наибольший интерес во всей этой истории представляет следующий факт. В грамоте, выданной Дулму в 1486 г., не исключается, что искомый остров Семи городов может быть новым материком. Ведь права давались «на большой остров или материк, который считают островом Семи городов». В этом, видимо, сказывается влияние идей Тосканелли.

Заметим кстати, что Дулму, которому, несомненно, нельзя отводить место в истории географических открытий, считался некоторыми исследователями немцем из Ульма. Так, еще Харрис называл его Фернаном д"Ульмо[977], а это написание перенял Кречмер[978], а Руге в одном месте пишет даже о «Фердинанде из Ульма»[979].

Здесь хочется высказать еще одно предположение, правда, ни к чему не обязывающее, ибо автор сам считает его в высшей степени спорным.

Преимущественно благодаря исследованиям Кунстмана, Шмеллера я Руге мы знаем об интересном немце Валентине Фердинанде, который около 1500 г. долго жил и действовал в Португалии. Правда, наши сведения о нем крайне скудны. Сам Валентин называет себя то немцем («Aleman»), то моравом («Moravas»), в связи с чем Кунстман превратил его в немца, родившегося в Моравии. Нам известно, что он был escudt iro da casa, точнее — придворным. Поэтому вряд ли прав Кёниг, считавший Валентина только печатником и торговым агентом[980]. Да и Хюммерих, видимо, заблуждался, когда называл Валентина «видным немецким печатником»[981].

Несомненно, Валентин Фердинанд был печатником и в качестве такового, видимо, давно жил в Лиссабоне, поскольку в 1494 г. он уже мог служить переводчиком прибывшему в Португалию Иерониму Мюнцеру из Нюрнберга[982]. Штейф тоже считает, что Валентин поселился в Португалии задолго до 1494 г., так как уже в 1485 г. он выпустил в Лиссабоне первое издание своего труда. Но Штейф был ближе к истине, когда видел в Фердинанде не только печатника, но и ученого[983]. Ведь Валентин не только широко интересовался географией, о чем свидетельствует неоднократно цитировавшаяся здесь его работа об Азорах и его перевод «Книги Марко Поло», но и сам совершил плавание к берегам Западной Африки. Pop, например, называет Фердинанда «ученым мужем»[984].

Поэтому можно, соблюдая большую осторожность, поставить вопрос, не был ли Фернан Дулму идентичен Валентину Фердинанду, если считать правильной транскрипцию Фернан д"Ульмо, то есть Фердинанд из Ульма. Тот факт, что сам Валентин определенно называет себя «моравом», не противоречит этому предположению. С географическими названиями в те времена обращались довольно непринужденно. Мартин Бехайм, родившийся в Нюрнберге, часто считался богемцем, потому что его латинизированная фамилия de Bohemia позволяла изображать его «человеком из Богемии». Между прочим, предки Бехайма действительно были уроженцами местности под Пльзенем[985]. Валентин Фердинанд тоже мог прийти из Богемии в Баварию, а затем переселиться «из Ульма» (д"Ульмо) в Португалию. Но доказать это, разумеется, нельзя. И все же бросается в глаза та оживленная связь, которую Валентин Фердинанд долго поддерживал с баварскими учеными. Кроме того, Фердинанд был переводчиком у нюрнбержца Иеронима Мюнцера, о чем уже говорилось выше. Свои ценные описания португальских открытий Фердинанд послал в Аугсбург Конраду Пейтингеру, благодаря которому его рукопись попала в Мюнхенскую государственную библиотеку[986]. Экземпляр изготовленного Фердинандом крайне редкого издания труда Алвару да Торри (от него сохранился только еще один экземпляр в городской библиотеке Эворы) тоже находился в библиотеке Пейтингера и вместе с нею стал; позднее собственностью баварского государства. Неизвестно, как попали эти библиографические сокровища во владение Пейтингера, который состоял в многолетней переписке с Фердинандом. Кёниг, полагал, что этому содействовал император Максимилиан[987], а Бенсауди считает, что Пейтингеру помогла семья Вельзер, состоявшая с ним в родстве, или даже сам Фердинанд[988]. Фердинанд поддерживал также отношения с Бехаймом. Итак, он был связан; с Баварией дружескими узами, почему догадка о том, что сам Валентин до своего переселения в Лиссабон проживал в Ульме, представляется не слишком нелепой[989]. Валентину Фердинанду можно также приписать экспедицию вроде той, которую предпринял в 1486 г. Фернан Дулму. Тем не менее отождествление этих двух деятелей остается только интересной гипотезой и автор вовсе не утверждает здесь, что она правильна.

Тот факт, что Валентин Фердинанд в своей весьма краткой истории открытия Азорских островов вообще не упоминает об экспедиции 1486 г., несомненно, примечателен. Нелепые фантастические домыслы Кортизана, связанные с плаванием Дулму, развеиваются как дым[990], подобно не менее баснословным догадкам Бабкока[991].

Весьма вероятно, что все упоминавшиеся выше искатели приключений — Теллиш, Арку, Кадзана, Дулму и др. — действительно предпринимали плавания в неизвестные до них районы океана. Но также вероятно, и, более того, несомненно, что они там ничего не нашли, да и не могли найти, так. как им не приходило в голову плыть дальше на запад. Утверждения португальских ученых новейшего времени, что эти мореплаватели «должны» были при плавании на запад натолкнуться на Америку, в высшей степени наивны. Карачи показал в истинном свете бессмысленность подобных гипотез и убедительно их опроверг[992].

Именно экспедицию Дулму, по поводу которой особенно охотно разыгрывалась фантазия исследователей, следует признать сравнительно маловажной. Об этом свидетельствует тот факт, что Мартин Бехайм, который должен был сопровождать португальцев в качестве «немецкого рыцаря», ничего не сообщил о ней на своем глобусе. Между тем для сохранения в тайне ее возможных результатов не было никаких оснований. Еще Равенстейн полагал, что поскольку о плавании Дулму «не упоминается в легендах на глобусе Бехайма», то оно, несомненно, либо «вообще не состоялось», либо «осталось, видимо, безрезультатным»[993].

Вполне возможно и правдоподобно, что, помимо Теллиша, Арку и Дулму, о намерениях которых заняться открытиями сохранились письменные документы, другие моряки тоже предпринимали тогда поисковые экспедиции. Сообщалось же, например, что около 1480 г. тщетными поисками новых островов к западу от Азорской группы занимались на свои собственные средства два брата да Фонти, а немного позже — кормчий Жуан Куэлью. Правда, и этот факт доказать нельзя. Из этого сообщения позже в одной рукописи, которую открыл Феррейра ди Серпа, а написал некий Диогу даш Шагаш вскоре после 1640 г., родилась нелепая легенда. Шагаш утверждал, что Куэлью якобы открыл Антильские острова, а Колумб, разумеется, принимавший участие и в этом плавании, присвоил себе открытие, которое в действительности сделал португалец Куэлью.

Мореплаватели преимущественно стремились к тому, чтобы открыть остров Семи городов, который, как они предполагали, должен находиться сразу же к западу или к югу от уже известных девяти островов Азорской группы. Отсюда можно a priori утверждать, что все их разведывательные плавания не простирались более чем на несколько сотен километров от самого отдаленного из Азорских островов. Не подлежит сомнению, что за тысячи километров от Флориша и Корву португальцы не могли искать острова Семи городов, который на всех морских картах того времени помещен совсем недалеко от Азорской группы. Ни мысль о таких открытиях, ни плавания, которые для этого предпринимались, не имели никакого отношения к «знанию» о большом материке на западе, вопреки утверждениям Бенсауди[994]. Нет никакого сомнения в том, что предположения об открытии Кубы Теллишем[995], Бразилии — Дулму[996] и Антильских островов — Куэлью не имеют ничего общего с научным исследованием и рассчитаны только на сенсацию.

Престейдж недавно высказал мнение, что Дулму, видимо, вообще не отправился в плавание: «Насколько мы знаем, эта экспедиция не была проведена»[997]. Автор этих строк сомневается в правильности такого утверждения, поскольку Эрнандо Колон в жизнеописании своего отца совершенно определенно говорит о «попытке Фернандольмо» открыть землю на западе[998].

Но поскольку такая попытка была погоней за мыльным пузырем, она и не могла привести к успеху. Только по этой причине ни одна из последующих хроник ничего не сообщает о результатах плавания, а совсем не потому, что мореходы сделали выдающиеся открытия, которые португальская корона решила сохранить в глубочайшей тайне, как хотят представить современные португальцы. Если бы дело обстояло так, как они хотят, то нельзя было бы прийти к соглашению при переговорах в Тордесильясе (7 июня 1494 г.). Тордесильясский договор, заключенный между Португалией и Испанией, предусматривал снаряжение совместной экспедиции, чтобы установить, есть ли еще неоткрытая земля на широте островов Зеленого Мыса, по ту сторону океана[999].

Однако даже Тордесильясский договор о разделе мира используется как «доказательство» правильности гипотезы о том, что португальцы знали об Америке до Колумба, но хранили это в тайне. С небольшими отклонениями договор в основном соответствовал предложению папы Александра VI (1492–1503), считавшего, что «демаркационную линию» между странами, вновь открытыми испанцами и португальцами, нужно провести от полюса до полюса на расстоянии 100 лиг (600 км) к западу от крайнего из известных островов Азорской группы. Это предложение, сделанное папой впервые 4 мая 1493 г., соответствовало португальским стремлениям[1000]. Современные португальские ученые утверждают, будто линия была проведена так далеко на запад от Азор, потому что португальцы хотели включить «тайно» открытую ими Бразилию в восточную, португальскую половину Земли[1001]. Для такого утверждения нет никаких оснований. Гораздо убедительнее будет предположение, что португальцы надеялись найти еще не открытые острова на близком расстоянии к западу от Азор, а правительство Португалии хотело закрепить их за собой в любом случае. Расстояние в 100 лиг (600 км) считали, видимо, в 1493 г. крайней границей того района к западу от Азорского архипелага, в пределах которого можно было еще обнаружить неоткрытые острова этой группы. Отсюда определенно следует, что поисковые плавания Теллиша и Дулму в водах, окружающих Азорские острова, не могли заходить далее чем на 600 км к западу от Корву и Флориша. Но, находясь на 600 км западнее Корву, нужно еще преодолеть целых 30°, чтобы попасть на Американский материк! Это соображение должно урезонить самого безудержного фантазера.

Впрочем, к этому можно добавить ряд неоспоримых доказательств того, что все мнимые «тайные открытия» Америки относятся к миру фантазии:

1. Лас-Касас сообщает, что португальский король Жуан II, который, разумеется, должен был знать о всех «тайных открытиях» своих подданных, пригласил ко двору Колумба, когда последний на обратном пути из своей первой экспедиции 4 марта 1493 г. вошел в реку Тежу. Король 9 марта тщательно расспросил Колумба о его открытиях, в связи с чем разыгралась следующая сцена.

«Ясно понимая значение открытых земель и тех богатств, кои предположительно там имелись, король не мог больше скрыть своей великой скорби по поводу утери неоценимых сокровищ, уплывших из его рук по собственной вине. Громовым голосом, в гневе на самого себя, он воскликнул: «О, я слепец! Почему я упустил предприятие столь великого значения!» — и продолжал каяться в том же духе»[1002].

Сообщается также, что король Жуан впал «в страх и глубокую печаль», после того как встретился с добившимся таких огромных успехов первооткрывателем и увидел привезенных им индейцев[1003]. Согласитесь, что все это плохо вяжется с якобы давно известными португальскими «первооткрытиями».