Эту идею поддерживал также Коль, но автор никак не может с ней согласиться.

Во всяком случае, совсем не основательной представляется гипотеза Ларсена, будто Пининг и Потхорст нашли на восточном побережье Гренландии такие широкие возможности для торговли, что захотели как-то особо отметить этот факт. Они якобы даже полностью посвятили себя торговле с эскимосами, предоставив своему кормчему Скольву распоряжаться дальнейшим плаванием[865]. Даже если в «ледовых пустынях» восточного побережья действительно уже существовало маленькое эскимосское стойбище, то перспективы торговли с кучкой эскимосов были весьма жалкими. А поскольку эскимосы, как известно, — кочевники, то обозначение их стойбища специальным береговым знаком было бы совершенной бессмыслицей. Кроме того, автор из чисто психологических соображений исключает вероятность того, что Пининг и Потхорст могли забыть или пренебречь ради маловыгодной торговли прямым заданием и даже приказом короля, отказавшись от личного участия в дальнейшем плавании. Вся их прежняя деятельность говорит против этого.

Если Пининг и Потхорст задержались в Гренландии, что вполне вероятно, то это могло произойти только на территории норманских поселений западного побережья, о которых действительно через несколько лет после плавания Пининга и Потхорста пришли в Европу новые сведения (см. т. III, гл. 157). На худой конец еще можно согласиться с тем, что Пининг и Потхорст, находясь в западных областях Гренландии, должны были решить здесь очень важную задачу и вынуждены были предоставить проведение подлинно разведывательного плавания своему кормчему Скольву. И в данном случае, думается, прав Коль., когда он пишет: «Датчане, видимо, надеялись при этих обстоятельствах снова заполучить для датско-норвежской короны забытые с 1410 г. норманские поселения в Гренландии, ставшие норвежским протекторатом с 1261 г.»[866] Но на восточном побережье определенно не было цели, из-за которой стоило бы так долго задерживаться руководителям экспедиции.

Как бы то ни было, посещение Гренландии можно рассматривать только как частичное выполнение задания датского короля. По мнению автора этих строк, совершенно исключается, что моряки с прибытием в Гренландию могли считать свою задачу выполненной. Такая гипотеза, несомненно, нелогична, во всяком случае, гораздо менее логична, чем мысль Ларсена, что к этому времени мог уже быть открыт материк Северной Америки.

Попытка Винтера разрешить эту сложную проблему при помощи путаных карт XVI в. порочна с методологической точки зрения и заранее обречена на провал. Ведь сам этот исследователь в одном месте соглашается с тем, что «свежий ветер действительности не доходил до картографов»[867]. Винтеру хорошо известно также, что координаты различных пунктов на этих картах ненадежны. Так, например, на карте Перу Рейнела, составленной примерно в 1505 г., мыс Рейс лежит не под 46,5°, а под 51° с. ш.[868] И тем не менее этот исследователь пытается, основываясь на картах той эпохи, объяснить неясные сообщения литературных источников и установить, где же в действительности задержалась датская экспедиция. Разумеется, это может только больше запутать всю проблему.

В данном случае можно оставить в стороне не совсем выясненный вопрос, относилось ли первоначально название «Лабрадор» к Гренландии или к полуострову, носящему теперь это имя. Еще Денюсе поставил в 1906 г. этот спорный вопрос[869], которому Винтер, думается, придал чрезмерное значение. До сих пор загадка не разрешена. Нельзя оспаривать того, что Гренландия в определенный период, примерно в 1520–1530 гг., на картах, составленных южноевропейскими, преимущественно итальянскими картографами, обозначалась как «terra lavoratore». Гренландию путали с Лабрадором на всевозможные лады. Так, на карте Кинг-Хейми, например, севернее Норвегии показан европейский полуостров «Эвгловелант» (Энгронелант, то есть Гренландия). Но, кроме того, на ней показан «Лабрадор» в виде острова, находящегося недалеко от «Земли Кортириалов»[870]. На последней, однако, размещены все типичные для Гренландии названия. Автор этих строк полагает все же, что Ларсен был абсолютно прав, когда высказал в письме к нему от 8 апреля 1937 г. следующую точку зрения: «Отождествление Гренландии с Лабрадором было следствием произвола невежественного итальянского картографа».

Моряки вряд ли были повинны в неправильном обозначении Гренландии названием «Лабрадор». Впрочем, для рассматриваемой проблемы совсем безразлично, какой именно земле первоначально дали название Лабрадор. Ведь карты Северной Атлантики, составленные в XVI в., чрезвычайно запутанны и противоречивы.

Какая неразбериха царила в представлениях картографов и как велик был их произвол, видно хотя бы из того, что Гренландия на карте Рейнела изображена в виде острова под 45° с. ш., а у Олая Магнуса ее южное побережье лежит под 85°. Рейс изобразил Гренландию как полуостров Японии, а Вальдземюллер, напротив, поместил ее к северу от Норвегии. Поэтому автор безоговорочно присоединяется к Ларсену, который писал ему по поводу неудачной попытки Винтера разрешить при помощи старинных карт вопрос о том, какая страна первоначально получила название «Лабрадор»: «От исследования этих карт вообще нельзя ничего ожидать, так как при этом имеешь дело вовсе не с «фактами или научными выводами», а с дикой смесью совершенно противоречивых данных, особенно относительно положения и очертания земель. Эти данные картографы воспроизводили по своему усмотрению, очень часто совсем не понимая их».

Это мнение, к которому полностью присоединяется автор, прекрасно согласуется с высказыванием Гумбольдта, хотя Ларсен, излагая свои взгляды, вряд ли о том думал. Гумбольдт писал однажды: «Географические карты отражают более или менее ограниченные взгляды и познания тех, кто их изготовил, но не воспроизводят подлинных результатов открытий. Изображение на карте было обычно смесью общеизвестных фактов и вымыслов, принятых за факты»[871].

Этого определяющего авторитетного суждения должны придерживаться все исследователи, которые в настоящее время и в других вопросах, например в отношении мнимого открытия Азорских островов в XIV в. (см. т. III, гл. 147 и гл. 165), высказывают слишком смелые предположения, основываясь исключительно на старинных картах!

К каким рискованным и искажающим подлинную картину заключениям приводит подобный метод, показал однажды Коль: «Нужно предостеречь от слишком усердного использования старинных карт. Правда, изображение Земли на них должно как будто соответствовать в основных чертах представлениям того времени, когда карты были изготовлены; однако составление карт, которое должно быть делом только очень сведущих и ученых людей, часто попадало в руки людей малообразованных и выполнялось иногда крайне небрежно»[872].

Устанавливать на основе таких путаных карт, какие земли искала датская экспедиция, значило бы пытаться надеть хомут с хвоста. Приведенное вполне логичное соображение, что незачем сознательно ограничивать цели; экспедиции плаванием к Гренландии, более убедительно, чем все карты той эпохи! Учитывая возможности того времени, следует признать, что в Гренландии нельзя было открыть ничего нового сверх того, что уже было известно норманнам. Ведь они разведали как восточное, так и западное побережье Гренландии, по крайней мере до 74° с. ш. (см. т. II, гл. 116 и т. III, гл. 124). И если, даже датчане около 1470 г. не были лучше знакомы с берегами Гренландии, то благодаря карте датчанина Клавуса от 1427 г. они, безусловно, знали, что там нет таких ценных товаров, которые могли бы хоть сколько-нибудь прельстить тогдашних датских, а тем более португальских купцов. Да и вряд ли в Дании тогда не знали, что повсюду на севере можно найти только лед. Вообще в ту эпоху меньше интересовались теоретической географией, чем пригодными для использования новыми странами, островами и проливами.

Эту весьма существенную психологическую особенность, видимо, просмотрели те исследователи, которые полагали, что датская экспедиция в Атлантику, состоявшаяся в XV в. и предпринятая по желанию португальского короля, могла удовлетвориться посещением Гренландии. Экспедиция, которая должна была исполнить волю португальского короля и установить, можно-ли открыть на севере новые земли и острова, могла, конечно, подойти к Гренландии, но стремилась к новым открытиям. Плавание от Гренландии могло продолжаться лишь в западном направлении, так как только там можно было найти водный путь в неизвестные, представляющие хозяйственную ценность области, что, видимо, и интересовало португальцев.

С учетом этих обстоятельств большой вес приобретает для нас приведенное в начале главы и заслуживающее полного доверия сообщение испанца Гомары, жившего лишь спустя несколько десятилетий после рассматриваемого события. Согласно Гомаре, страна Лабрадор, которую исследовал в 1534–1535 гг. в качестве первооткрывателя француз Картье, была той же самой землей, где побывали норвежцы с кормчим Скольвом и англичане под водительством Кабота. Важность этого сообщения впервые отметил Сторм[873].

Был ли найден Скольвом и его спутниками Лабрадор или другая часть Северной Америки, в любом случае мы имеем дело с новым посещением Америки скандинавами в доколумбов период. Возможно, что Пининг и Потхорст вместе или порознь приняли участие и в этом плавании по ту сторону от Гренландии[874]. Это, правда, не подтверждается источниками, но отнюдь не исключено.

Не подлежит никакому сомнению, что Пининг и Потхорст выполнили полученное ими задание и тем самым доставили полное удовлетворение своему королю. Ведь иностранец Пининг несколько позже (впервые в 1478 г.[875]) упоминается как датский наместник Исландии, сначала только Южной и Восточной[876], а с 1482 г. и всего острова[877]. Автор считает не лишенным вероятности тот факт, что высокая честь назначения на столь важный пост была королевской наградой за удачное разрешение поставленных перед экспедицией задач. К сожалению, точно не установлено, когда последовало назначение Пининга наместником. Нов 1478 г. он, несомненно, уже занимал этот пост, а возможно, даже несколько раньше. Имена исландских наместников до 1478 г. неизвестны.

Особенно интересная и, как полагает автор, конструктивная мысль Ларсена заключается в согласовании так называемой экспедиции португальца Кортириала-отца (см. выше) с плаванием датчан. Запись от 1717 г. не всегда надежного португальского хрониста Кордейру, сообщающего об этой экспедиции, приведена среди первоисточников в начале главы. Раньше, около 1580 г., о подобном событии сообщал Фруктуозу в своей рукописи «Saudades cla Terra». Согласно Кордейру, оба португальца — Кортириал и Омен — были будто бы в 1474 г. назначены губернаторами Азорских островов в награду за плавание к «Тресковой Земле» («terra da bacalhaos»)[878]. Но «Тресковой Землей» всегда считались берега Ньюфаундленда, Восточной Канады и Лабрадора, воды которых богаче треской, чем любой другой район на земном шаре. Если сообщение Кордейру надежно, то оно твердо доказывает «доколумбово открытие Америки португальцами».

Не подлежит сомнению, что Омен был действительно назначен губернатором Праи 17 февраля 1474 г., а Кортириал получил такое же назначение в Ангре 2 апреля 1474 г.[879] Соответствующие документы сохранились до наших дней[880]. Но в них ни слова не говорится о плавании к «Тресковой Земле». Однако эти мореплаватели, несомненно, оказали существенные услуги Португалии, что доказывает назначение их на столь вожделенные ответственные и доходные посты. Сообщение Кордейру, будто плавание к «Тресковой Земле» предшествовало этому назначению, нельзя подтвердить документами, но оно вполне правдоподобно. Кордейру располагал хорошей информацией, так как сообщает даже дату назначения Кортириала губернатором. Правда, у этого хрониста вместо 1474 г. стоит дата «2 апреля 1464 г.»[881] Но это могло произойти в результате описки и не опровергает обычно хорошего знакомства Кордейру с существом дела. Его сообщение о плавании к «Тресковой Земле» заслуживает неменьшего доверия, чем тысячи других, с которыми вынужден работать историк, когда он не располагает документами. На основе ошибочной даты в сообщении Кордейру[882] раньше полагали, что Кортириал-отец плавал к «Тресковой Земле» еще в 1463 или 1464 г. Харрис в своей специальной работе о Кортириалах писал об этом плавании весьма сдержанно[883]. Речь, видимо, может идти только о Кортириале, а не о втором губернаторе Омене. Назначение последнего объяснялось, очевидно, другими заслугами, так как точно установлено, что Омен действовал в качестве вице-губернатора на Азорах незадолго до 1474 г.[884]

О плавании Кортириала к «Тресковой Земле» ни один из современных ему авторов и ни один документ не говорят ни одного слова. Только через 120 лет азорский хронист Гашпар Фруктуозу бегло упоминает о плавании Ваша Кортириала к «Тресковой Земле». Но Фруктуозу не заслуживает доверия. Утверждает же он, что Ваш Кортириал открыл остров Терсейру, архипелаг Зеленого Мыса и даже Бразилию[885]. Все остальные португальские разведывательные плавания той эпохи подтверждаются либо хрониками, либо сообщениями частных лиц. Поэтому и вызывает удивление тот факт, что о самом далеком и важном плавании не сохранилось никакого сообщения, никакого отчета. Нансен без лишних слов назвал это плавание Кортириала не соответствующей истории и сравнительно новой выдумкой[886]. Итак, Нансен, разделяет мнение Харриса, который пишет: «Мы должны, таким образом, признать, что из дошедших до нас документов нельзя извлечь никакого доказательства, будто Жуан Ваш Кортириал открыл остров Ньюфаундленд и вообще когда-либо предпринимал экспедицию к Новому свету»[887].

И тем не менее вряд ли свидетельство в общем правдивого Кордейру, который не мог знать рукописи Фруктуозу, взято просто с потолка.