Ряд специальных исследований датчанина Ларсена (1924–1925 гг.), посвященные этой проблеме[810], вызвали небывало горячую и широкую дискуссию среди историко-географов о правильности его выводов. Дискуссия эта и поныне не закончена[811].

Ларсен связывает три различных сообщения об исследовательских плаваниях по Северной Атлантике, состоявшихся после 1470 г. и известных нам по весьма неясным слухам. Датский исследователь пытается доказать, что все они, вероятно, относятся к одному и тому же плаванию. Доказать это безоговорочно нельзя, по тем не менее гипотезы Ларсена, неоднократно подвергавшиеся нападкам, не лишены вероятности.

Вот беглые упоминания об экспедициях той эпохи, имеющиеся в дошедших до нас источниках:

1. Два датских моряка Пининг и Потхорст, согласно приведенным выше сообщениям, в последней четверти XV в., видимо, предприняли разведывательное плавание и побывали в Гренландии, возможно, не один раз, по чем они там занимались, неизвестно.

2. Некий моряк, имя которого предположительно произносилось, как Йон Скольп (или Скольв) и которого попеременно называют то датчанином, то норвежцем или поляком, будто бы открыл в 1476 г. на севере Атлантического океана новую землю и побывал в Северной Америке на 20 лет раньше Джона Кабота (см. гл. 190).

3. Португальский моряк Жуан Ваш Кортириал, отец знаменитых братьев Кортириалов[812], как будто еще в 60-х или в 70-х годах XV в. нашел те же самые области, что открыли позднее его сыновья. В награду за это он был якобы назначен наместником на одном из Азорских островов — Терсeйре.

Все эти три сообщения весьма неопределенны, и первоначально никто не представлял себе, как их следует толковать. С 1909 г. на эту проблему проливается некоторый свет. Заслуга Ларсена, несомненно, заключается в том, что он способствовал дальнейшему выявлению связи менаду этими событиями, хотя его выводы остаются только остроумными гипотезами, не подтвержденными бесспорными фактами.

Несомненно, для понимания создавшейся тогда обстановки очень важное значение имеет опубликованное только в 1909 г. письмо кильского бургомистра Грипа от 3 марта 1551 г. Это письмо доказывает, что датский король Кристиан I (1448–1481), по просьбе не раз упоминавшегося португальского короля Аффонсу V снарядил экспедицию, возглавлявшуюся его «sceppere» (адмиралами) Пинингом и Потхорстом. Эта экспедиция отправилась «на поиски новых земель и островов на севере». Здесь мы имеем весьма ценное указание на те события, которые могли произойти в 70-х годах XV в.

Далее обращает на себя внимание тот поразительный факт, что в различных источниках Пининг и Потхорст изображаются то достойными датскими адмиралами, то пиратами. Впрочем, в морских войнах, которые велись в ту пору между Англией и Данией, каперство было одним из важнейших и излюбленных средств борьбы с противником. Вот почему тот, кто в глазах своего народа выглядел заслуженным и достойным высоких почестей героем, рассматривался врагами просто как пират. В военное время границы между героическим моряком и пиратом стирались. Теперь мы, во всяком случае, располагаем достаточными сведениями о Пининге и Потхорсте и можем смело утверждать, что оба эти моряка в течение ряда десятилетий оказывали важные услуги Дании и Норвегии и долго пользовались там большим почетом.

Несомненно, и Пининг и Потхорст были немцами по рождению. О Пининге это предположение высказал еще в 1898 г. датский ученый Доэ[813], после того как Ойлинг в 1891 г. указал на то, что ремесленник с совершенно таким же именем — Дидрих Пининг — проживал в Хильдесгейме и даже занимал там пост бургомистра с 1523 по 1528 г. Доэ сопоставил и все остальные сообщения об этой интересной личности, которые были ему известны[814]. В 1933 г. Гебауэр нашел новый важный документ, из которого явствует, что Пининг действительно родился в Хильдесгейме[815]. Потхорст — тоже немецкая фамилия, до сих пор встречающаяся в Вестфалии и Шлезвиг-Гольштейне. Наш Потхорст был родом из Гамбурга, так как в одном документе от 1491 г. англичане называют его «Pothurst de Hamborough»[816]. Кроме того, по сведениям Гебауэра, Потхорст до 1 июля 1473 г. состоял на службе в Гамбурге и только затем отправился в Данию.

Если можно на основе этих данных считать Пининга и Потхорста немцами[817], то тем любопытней, что, хотя в средние века ведение войн при помощи ландскнехтов было делом обычным, оба они, занимая высшие посты, в датском флоте, наносили огромный урон как раз морской торговле немецких ганзейских городов во время Датской войны. На заседаниях Ганзы неоднократно раздавались тогда горькие жалобы на «пиратов датского короля», а также на Пининга и Потхорста, которые, находясь «на службе у датского-короля», захватывали ганзейские суда[818]. Не менее страдало от их пиратских набегов и английское судоходство. С какой отвагой занимались они каперством, доказывает то обстоятельство, что датские суда порой доходили до Эльбы и рисковали подниматься до Штаде[819]. В одной рукописи XVI в. о Пининге и Потхорсте говорится, что они были «в равной мере опытными моряками и широко известными каперами». Однако в той же рукописи сообщается, что-они «были посланы в Северное море, чтобы истребить пиратов, которые с давних пор грабили датских купцов»[820].

До наших дней Пининг и Потхорст были известны истории главным образом как пираты. Однако они заслуживают такой характеристики-не в большей степени, чем один из прославленнейших моряков Ганзы Пауль Бенеке из Данцига. Ведь тот также добивался своих славных побед каперством. Нет никаких доказательств, что Пининг и Потхорст когда-либо занимались пиратством в мирное время. Они никогда, насколько нам известно, не занимались пиратскими набегами для личного обогащения, но действовали всегда лишь по поручению короля Ханса (1481–1513), служа ему в качестве флотоводцев. Это обстоятельство следует подчеркнуть для объяснения их противоречивой характеристики. Пининг, наверняка, был более выдающимся из этих двух моряков. Он отличался не только как прекрасный командир эскадры и удачливый флотоводец в войне против англичан, по и долгое время был датским наместником (hirdstjori) в Исландии[821]. Из исландских документов той эпохи можно заключить, что Пининг стал правителем Исландии самое позднее с 1478 г. Его административная деятельность в Исландии часто прерывалась в связи с получением других заданий (чаще всего его назначали флотоводцем) или из-за пребывания для различных переговоров при датско-норвежском дворе. Тем не менее Пининг занимал пост исландского наместника вплоть до своей смерти. Как администратор он оказался на должной высоте. До сих пор в Исландии имеют силу изданные им «законы Пининга». Этот моряк проявил себя как «разносторонне полезный человек, который выправлял многое что было неладно»[822]. В июле 1489 г. Пининг принимал участие в подготовке и принесении присяги на верность наследнику престола Кристиану II, а в 1490 г. был комендантом самой северной в мире крепости Вардёхус[823].

О Потхорсте мы знаем еще меньше. На плафоне церкви св. Марии в Эльсикоре, которая, видимо, была им построена, можно и теперь еще увидеть его стилизованный портрет. Это доказывает, что Потхорст был состоятельным человеком, с большими заслугами и к тому же ценился церковью. Коль, вероятно, прав, считая Потхорста «помощником командующего» флотом — Пининга[824]. Но утверждение одного итальянского исследователя, будто бы о Потхорсте ничего не известно, «кроме того, что он был морским разбойником»[825], находится в резком противоречии с фактами. Такое обвинение и неправильно и несправедливо.

При каких обстоятельствах скончались эти заслуженные моряки, неизвестно. На основании тенденциозного, рассчитанного на сенсацию сообщения Олая Магнуса, будто около 1494 г. Пининг и Потхорст жили в Гренландии как презренные, объявленные вне закона пираты, большинство исследователей считало, что они под конец попали в немилость у короля и были им изгнаны. Даже Нансен, проявляющий иногда чрезмерно критический подход к источникам, подпал под влияние этого сообщения, когда писал: «Пининг я Потхорст не смогли отказаться от своих старых привычек и настроили против себя не только голландцев и английского короля, но и своего собственного господина, так что должны были бежать из страны, как опальные»[826].

^{Рис. 10. Карта Олая Магнуса от 1557 г. с изображением мнимого компаса на мифической скале Витсерк. См. F. Nansen, Nоbelbeim, Leipzig, 1011, S. 67. Рис. 11. Парижский глобус Окюи.}

Эта точка зрения неверна. Олай Магнус во всем, что касается плаваний и заморских стран, не заслуживает доверия, так как он падок до сенсаций и к тому же часто проявляет поразительное невежество. Поэтому его путаный и бессмысленный рассказ ничего не стоит. Да и сам Нансен, упоминая о разбойничьих историях Олая Магнуса»[827], отмечает, что этот когда-то слишком высоко и незаслуженно оцененный автор, не был «ни великим моряком, ни великим географом»[828]. В одном более позднем датском источнике, хронике Павла Элии, рассказывается даже, что Пининг и Потхорст попали в руки англичан и были казнены как пираты[829]. Однако Ларсен доказал, что вся эта история не заслуживает никакого доверия: она, видимо, заимствована из пропагандистских ганзейских листовок, предвещавших ужасный конец всем пиратам, которые наносили ущерб ганзейцам[830]. По поводу тех данных Олая Магнуса, которые, хотя и показывают его полное невежество в навигации, перешли все же на карту Гурмона, Ларсен выносит следующий приговор: «Вероятно, Олай, как это с ним часто случалось, спутал две совершенно разные вещи»[831].

Пиратское гнездо, там, где его поместил Олай Магнус, то есть на восточном побережье Гренландии, в ледяной пустыне, которую все корабли боялись и избегали, было бы, кроме того, весьма бесперспективным. Его обитатели вряд ли смогли бы прокормиться.

В своем последнем исследовании от 1936 г. Коль без лишних слов назвал «баснями» все истории о насильственной смерти Пининга и Потхорста[832]. Автор безоговорочно присоединяется к этой точке зрения. Решающим доказательством, приведенным Колем, в данном случае следует признать портрет Потхорста в церкви св. Марии в Эльсиноре[833]. Разумеется, это изображение было бы уничтожено, если бы Потхорст действительно умер как государственный изменник, попав в опалу у датского короля.

В отношении Пининга можно привести еще более убедительные доказательства того, что в фантазиях Олая Магнуса о приключениях в Гренландии, а также в сказке о насильственном конце морских разбойников нет ни слова правды. Нансен, безусловно, не высказал бы своего предположения о последних годах жизни Пининга и Потхорста, если бы ему была известна книга «Diplomatorium Islandicum». Между тем она уже была издана, когда появился труд Нансена, и развеяла в прах все сенсационные сообщения о Пининге и Потхорсте. В начале главы приведены некоторые важнейшие документы о Пининге из этого сборника в дословном переводе. В распоряжении Пининга от 1 июля 1490 г. осуждаются любые попытки вновь нарушить мир между Данией и Англией, заключенный 20 января 1490 г. после многолетней войны. Можно ли всерьез поверить, что наместник Исландии, который так твердо призывал уважать мир, одновременно на свой страх и риск совершал пиратские набеги на английские суда?

Все вымыслы о том, что Пининг и Потхорст занимались морским разбоем около 1494 г., окончательно отметаются более поздним исландским документом от 1 июля 1491 г. Здесь твердо сообщается, что в это время Пининга вообще уже не было в живых. Очевидно, он скончался «примерно зимой 1490/91 г.»[834] Распоряжение от 1490 г. — последний официальный документ, подписанный Пинингом в качестве наместника в Исландии. Вскоре после этого он, по достоверным сведениям, побывал в Бергене, где принял участие в решении дела о наследстве землевладельца Ханса Сигурдссона. Установлено, что Пининг находился в Бергене 30 августа и 11 сентября 1490 г.[835] Вскоре после этого он, видимо, умер. Смерть Пининга в бою, изображенная Блюнком в романе «Великое плавание», — поэтическая вольность. Утверждение, что якобы «великий капитан из внутренних областей Германии навеки остался в море»[836], тоже чистейший вымысел, не подкрепленный никаким доказательством. Надежным представляется только документ от 1 июля 1491 г., который позволяет заключить, что Пининг умер от болезни. Коль полагает, что случилось это в Вардехусе, комендантом которого Пининг был назначен незадолго до своей смерти в конце 1490 — начале 1491 г. Включенное в собрание постановлений исландского альтинга решение показывает, что правитель Пининг «умер на чужбине» («dauclr utanlancls»), и завершается просьбой к королю о назначении нового наместника. Итак, теперь не остается места ни для сенсационных историй, ни для выдумок о насильственной смерти Пининга.

Особого рассмотрения заслуживает история о «морском знаке», который Пининг и Потхорст якобы установили в Гренландии или на острове, расположенном у ее побережья. Можно считать доказанным, что Пининг и Потхорст в своих плаваниях действительно доходили до Гренландии. Но сообщение, что якобы они после своей мнимой ссылки еще раз вернулись туда с разбойничьей шайкой, — чистейший вздор. Вся эта история не становится разумней или более достойной от того, что Олай Магнус сообщает даже дату. Все, что рассказывают Олай Магнус и карта Гурмона и что описал, основываясь на этой карте, Карстен Грип, — полная бессмыслица.