— Я пытаюсь понять.

— Что ты пытаешься понять, Сократ ты наш?

— Хочу нащупать какое-то главное звено этих миров. Пока не вырисовывается. Но оно должно быть.

— Сколько можно?

— Вот найдём Цитадель…

Залихватская, разухабистая короткая мелодия — и вот перед друзьями мощёная камнем тесная улочка.

— Один за всех и все за одного, — орёт один из мушкетёров, и начинается жуткая кровавая драка на шпагах…

Уродливый раздрай мелодии.

Толпа улюлюкает. Толпа счастлива. Толпа ликует. По помосту катится голова Марии Антуанетты…

В некоторых мирах они задерживались на день и более. Другие проскакивали, как скорый поезд захудалый полустанок.

— Я, кажется, нащупал ноту, — наконец, сказал Лаврушин, когда они находились в Шервудском лесу. Недалеко в стороне пели стрелы и лязгало железо.

Он вытащил «пианино» и задумался.

— Лаврушин, сейчас схватка досюда докатится. Давай поищем место получше! — нервно произнёс Степан.

— Не мешай, — Лаврушин собрался, прикрыл глаза.

И потекла прекрасная мелодия. Что-то в ней было такое, что затрагивало самые тонкие струны души.

Возникла воронка. Засосала друзей. И выбросила в необычном месте.

— Дела-а, — прошептал Степан и натужно улыбнулся. — Дискотека.

— Это бал, деревенщина.

Они действительно находились на балу…